Издат. группа «ПОЧИН».

Это было жестоко и безрассудно, но не было бы подло и грязно, как было это теперь, когда расстреливают невинных и еще истязали их перед смертью; без всякого суда, расстреливали по инициативе приставов и околодочных или даже, что ужаснее всего, просто по шпионским спискам.

(Н. Кириллов, газ. «Русь» 1905 г.).

— К чему же я приговорен?

Фон-Сиверс молчит.

— Неужели к смерти?

— Да. Вас суд приговорил к расстрелу! — наконец отвечает фон-Сиверс.

— Но где же был этот суд? когда меня не допрашивал еще никто?.. возмолился Кельдер.

Молчание...

(В. Климков. Разгулы и расправы. 1905 г.).

Взгляд назад.

Страница 1905 года.

Ужасом веет от страниц дикого разгула самодержавия. Гимн плети и штыка, гимн крови и виселиц, расстрелов безоружных в ту жестокую минуту, когда рабочая масса, выведенная из терпения своим полуголодным, бесправным существованием, выйдя на улицу, пыталась заявить протест всему миру против насилия и несправедливости праздных и сытых людей.

Но за призыв к любви, за жажду свободы сотни жизней погибли в сырых казематах, над ними глумились, их пытали, вешали.

А народ шел, кровью своей обагряя путь, и, умирая, он протягивал свои мозолистые руки к свету, к правде, к любви.

Самодержавие победно, злобно хохотало.

Хохотали палачи, враги народа.

То был сон, гадкий, скверный сон, отнявший у многих здоровье, жизнь.

Пало самодержавие.

Светлая, бескровная страничка русской революции.

А потом?

Борьба партий, борьба за власть, за право насилий, расстрелов, казней.

Снова, как в старые, былые годы струится кровь по желанию безвестных лиц, получивших диплом, право распоряжаться жизнью неугодных для власти людей.

Снова жуткие пытки, застенки, таинственные расстрелы.

Кровь… кровь…

Пытками, расстрелами грозятся углы заборов. Кровью залиты страницы газет, возвещающих нам о смерти по постановлен!» всероссийской чрезвычайной комиссии, заседающей на Лубянке, № 11. Передо мной ряд писем.

Вот письмо испытавшего на себе тяжесть большевистских застенков гражданина В.

«Мне пришлось пробыть несколько жутких дней в Сущевском комиссариате. Помещение для арестованных переполнено донельзя, а время от времени вызывались некоторые арестованные и тут же во дворе, на глазах арестованных, расстреливались красногвардейцами.

Картина расстрела настолько жуткая, что были случаи, когда арестованные лишались рассудка, а на другой день в газетах появлялась краткая заметка: «такой-то при попытке бежать конвоем был расстрелян».

Кто не знаком с этой формулой, отныне знаменитой: расстрелян при попытке бежать?

Кто не слышал выстрелов, не видел распростертых на мостовой трупов, а около торжествующую серую шинель с красным околышком, кто?

Письмо анархиста Р., арестованного при разгроме 12-го апреля:

«Всех выстраивают в шеренгу и рассматривают… заподозренных отправляют в караульное помещение, из помещения к стенке цирка Соломонского и… трупы складывают в сарай… насчитывают около 40 трупов».

Целую неделю родные и друзья разыскивают без вести пропавшего арестованного анархиста Ходунова. Всюду полнейшее равнодушие.

Переписка:

1. В уголовную милицию.

Настоящим прошу т. Тараканову оказать всяческое содействие о теперешнем местонахождении анархиста т. Ходунова.

Член презид. М. С. Р., С. и К. Д. Ратехин.

2) В Московскую уголовную милицию.

19 апреля 1918 г. № 241.

Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контр-революцией и спекуляцией при Совете Haродных Комиссаров просит вас немедленно освободить арестованного гражданина Михаила Сергеевича Ходунова.

Так некогда палач Романова, Гершельман, отдавал приказ адъютанту: «немедленно удавить» и задерживал до «исполнения» кассации и замены, а спустя два–три часа вероломно гнал курьера с «приостановкой», но было поздно... И приостановка-просьба об освобождении Ходунова пришла слишком поздно:

По наведенной справке в I Сретенском комиссариате, помощник комиссара А.Я. Берман сообщил, что в 10 час. вечера (15 апреля милиционеры Шкарин, Харахорин и Якубов явились к заявили, что сопровождаемый арестованный в Сущев[ский] арест. дом по фамилии Ходунов, на углу Спасского пер. покушался к бегству и был убит.

Такова официальная причина смерти анархиста Ходунова. Десятки, сотни жизней замучены, расстреляны. Привожу краткую статистику убитых при «попытке к бегству»:

Это все случаи, зарегистрированный печатью; прибавим еще кровавый синодик так называемых «контр-революционеров» и иных «преступников», навлекших на себя кару власти с марта по дни октябрьских торжеств по данным официальных «Известий В. Ц. И. К.»:

Итого 3360 жизней.

Но сколько еще безымянных, прикрытых рогожей трупов провозят ночью и днем по улицам города.

Сколько жертв таят разные официальные отчеты, вроде: «кулаки расстреляны» «по постановлен!» Ч. К. местные контр-революционеры уничтожены»...

«Опять расстрелы!.. В Малом Трехсвятском переулке, во дворе 3-го Мясницкого комиссариата... на трех автомобилях привезли восемь человек... им было приказано сгруппироваться... последовало несколько залпов, и людей не стало. Через несколько минут привезли еще одного... при выстрелах он поднимал руки, умолял о пощаде, но напрасно... Кто были расстрелянные, и кто их расстреливал, остается тайной. Мне хотелось крикнуть: „Остановитесь! Что вы делаете!“ Но я побоялся, зная, что меня постигнет та же участь».

Волнуясь, передал мне картину расстрела невольный свидетель.

Какая разница между охранкой Гнездниковского переулка и чрезвычайкой на Лубянке?

«Я в своей жизни, — передавал мне один из побывавших в Ленинской охранке, — подвергался опасностям, мне не раз приходилось смотреть смерти в глаза, но когда пьяные матросы, зарядив винтовки, стали в меня целиться, я не выдержал и назвал первую попавшуюся фамилию совершенно непричастного к делу лица».

Вот делегат крестьянского съезда Поддубняк. За речь на съезде его арестовывают, обвиняют в контр-революции, требуют выдачи сообщников. Грозят арестом сестры и матери, вызывают матросов, которые заряжают винтовки, целятся… В заключение, дают несколько часов на размышление с предупреждением: «в случае упорства будут рубить пальцы». Но на счастье т. Поддубняка его узнал один из следователей чрезвычайки, знавший его до революции как идейного борца, томившегося по тюрьмам. И только заступничество спасло его от горших бед.

Пахнет старыми застенками, плесенью самодержавия.

Борьба за власть.

Гибнут тысячи под развалинами разрушаемых городов, сел, деревень. Гибнут тысячи «пленных», томящихся в тюрьмах; расстрелы, виселицы и стоны побежденных. стоны рабочих, детей и жен провожают одну власть и встречают другую.

И все это творится во имя власти и для власти. Чем отличается красноармеец, расстреливавший 500 заложников, от белогвардейца Финляндии, палившего из пулемета 500 красных, от гайдамака Украйны, казака Дона или татарина Крыма, в лесу расстрелявшего старуху по одному лишь подозрению, что она «кормит большевик»? Все творят эти ужасы, все купаются в крови во имя одного бога, бога власти, которая менее всего необходима человечеству, менее всего необходима рабочему.

Проклятия, стоны побежденных и месть отчаяния — террор.

Гибнут вожди, воплощающие собой власть, гибнут слепые исполнители «воли пославших». По ноябрь убито:

В тупике граждане, в тупике власть. Пора дать себе отчет, к чему приведут нас массовые расстрелы.

Пора воскликнуть:

Человек! Ты не имеешь права на жизнь брата!

Власть! Ты не имеешь права своим дыханием отравлять нашу жизнь!

Власть на пути своем справляет тризну Вальпургиевой ночи.

Деспоты социалисты!

Лицемеры! Вы протестуете против ужаса милитаризма, тюрем, виселиц, но создаете застенки, терзаете порой безвинных людей. Расстреливаете, как и встарь, по подозрению.

Вы скажете: мы пользуемся агентурными сведениями.

Несомненно, вы уже создали кадры «гороховых пальто», ваши «синие очки», служители социализма, с нежным прозвищем разведчиков.

Но кто эти несчастные, вроде Сабачьянца?

Кто они, эти люди, продающие вам свою совесть, свою честь за жалкие гроши, за кусок хлеба, омоченного кровью.

Дети народа!

Граждане социалистической деспотии!

Позор социалисту писать призывы в роде «социалистов» рыбинской чрезвычайки с обещанием наград от 3 до 10 %.

Деньгами мечтаете искоренить зло.

Деньгами мечтаете разрушить ад капитализма, при помощи шпиона создать рай социализма.

В ваших рядах находятся лица, проповедующие «утонченные пытки», возвращение инквизиции. «Поймать. Извлечь... все, что можно, и отправить на тот свет» (Еженед. В.Ч.К. № 3). Какие мучения несет жертве рука такого практика по приведению непокорных к бездеятельному молчанию — смерти!

Но монархизм, кадетизм, социализм, все они носят на себе печать государственности — власти, а каждая деспотия, как и религия, требует жертв, кровавых жертв.

Перекладина — эмблема власти,

Палач — друг деспота.

«Меня решили расстрелять. Казнь должна была состояться 2 июня. Я протестовал, но два сильных удара рукояткой по голове свалили меня с ног, и я потерял сознание.

Очнулся я в одной из камер подвала. Я невинен.

Жажда жизни заставила меня искать путей к освобождению. И я бежал, перепилив решетку. Нет сил терпеть. Я теперь в безопасности, мне все равно, но клянусь всем святым, что я умер бы безвинным. В. Ф.»

Что это, возврат недавнего прошлого?

Но кому же из нас, так недавно сбросивших с себя оковы, неизвестна пытка последних часов — ожидание казни.

Кто из нас не метался по камере? Кого не томила безумная жажда жизни? Кто из нас не рыдал, зарыв голову в подушку, а неотвязная дума кому настойчиво не сверлила мозг:

Кого не тревожил шум, тихие крадущиеся шаги к той камере, в которой сидит ваш близкий, дорогой друг — приговоренный?

«Сегодня тринадцатый день, его возьмут, возьмут!»

Скрип двери, возня, — и душу раздирающий, подавленный крик:

«Прощайте, товарищи!»

Вы колотили головой стены, рвали волосы, сознание бессилия вызывало слезы, а червь настойчиво сверлил ваш мозг:

Он умер! и ты умрешь, ты умрешь!..

Пора опомниться!

Пора вспомнить партии, стоящей у власти, что она с 1902 года вплоть до октября 1917 года была ярой противницей казни. И один из главных лозунгов, гордо украшавший ее знамя, был лозунг:

«Долой смертную казнь!»

А теперь ваше гордое знамя обратилось в тряпку, насыщенную кровью.

Вспомните, как недавно и вы в семье других революционеров ненавидели и презирали как раба-палача, так и господина-самодержца.

Берегитесь! Скоро станут презирать и ненавидеть вас!

К тому идет.

║ Алфавитный каталог ║ Систематический каталог ║