Н.М. Пирумова
Известия АН СССР. Серия литературы и языка. 1978. — Т. 37, № 4. — С. 314–317.
В морозный январский день 1892 г. в дом И.И. Петрункевича на Смоленском бульваре на очередное заседание московских общественных деятелей и представителей земств пришел Лев Николаевич Толстой.
Здесь собрались профессора, писатели, публицисты: известный экономист А.И. Чупров, молодой еще естественник В.И. Вернадский, литературовед-пушкинист В.Е. Якушкин, ученый-агроном И.А. Стебут, философ В.С. Соловьев, историки А.А. Корнилов и П.Н. Милюков, писатель Г.А. Мачтет и многие другие.
Собравшихся объединяла одна забота — организация борьбы с голодом.
Страшная засуха, охватившая около 20 губерний России летом 1891 г., вызвала это бедствие. Правительство по существу ничем не помогало крестьянам. Дело помощи голодающим оказалось в руках общественности.
Активное участие в борьбе с голодом принял и Лев Толстой. «Его слово призыва, — вспоминал Д.И. Шаховской, — раздавалось и вызывало к себе самые сильные отклики отовсюду. Его непосредственная работа послужила образцом и школой для множества предприятий и множества лиц» [1].
Собрания московской интеллигенции и либеральных земских деятелей разных губерний назывались Беседами» [2]. Многие «собеседники», профессора, журналисты, были в то же время и земскими гласными. Так, тамбовским гласным, регулярно ездившим на сессии земского губернского собрания, прекрасно знавшим все нужды края, был В.И. Вернадский. В.Е. Якушкин не менее успешно представлял Курское земство, Д.И. Шаховской — Ярославское, И.А. Стебут и Ю.Л. Любенков — Тульское, К.К. Арсеньев — Петербургское, И.И. Петрункевич — Тверское.
Собирались чаще всего у Петрункевича, у Вернадского, иногда у московского земского гласного С.В. Лепешкина. Помимо земских «Бесед» порой устраивались и земские обеды, происходившие обычно в отдельных залах Большого Московского трактира или «Славянского базара».
Собрания эти, ведущие свою историю с конца 80-х годов, были первой реальной попыткой объединения либерально настроенной общественности. Здесь не только обсуждались те или иные события на местах, те или иные действия правительства, но и вырабатывалась общая точка зрения, которая затем благодаря «Вестнику Европы» становилась достоянием широкой читающей публики.
Более 20 лет ведущим сотрудником журнала был известный публицист К.К. Арсеньев, названный А.Ф. Кони «прямолинейным либералом». «Вестник Европы» издавался в Петербурге, где и жил Арсеньев, но на все собрания «Беседы» он регулярно приезжал в Москву. В подготовке материалов принимал также участие Вернадский; вместе с Петрункевичем и Шаховским они составляли как бы инициативную группу «Беседы» [3].
Рассчитывавшие главным образом на силу общественного мнения, которая, казалось им, могла повлиять на правительство и заставить его пойти на уступки, либеральные деятели были заинтересованы в авторитетности, в моральной значимости оппозиционных выступлений. Поэтому так стремились они привлечь Толстого к участию в своих собраниях.
Пригласил Льва Николаевича на «Беседу» Д.И. Шаховской, знакомый с ним с начала 80-х годов. Увлекавшийся тогда толстовством, Шаховской часто бывал в доме Льва Николаевича и привлек к себе внимание писателя. В дневнике Толстого немало записей о Шаховском. Вот некоторые из них. 23 августа 1884 г.: «Шаховской приехал. Он шалун, animal spirits [4] и честный. Только прямой ли? Смех сомнительный» [5]. 25 августа 1884 г.: «Приехал Сережа, Шаховской, Ге… Не помню, нынче или вчера говорил с Шаховским и весь дрожал, показывая ему правду: что делая дела дьявола — войну, суд, присягу, нельзя говорить о Христе» (т. 49, с. 119). 15 апреля 1889 г.: «Пришел Шаховской. Сделался казенным либералом: свободу ему нужно как-то «делать». Я ходил с ним до Маракуева и говорил с добротой, стараясь быть ему полезным. Трудно» (т. 50, c. 67–68).
Ни «казенных», ни каких других либералов Толстой не любил. Постепенное завоевание прав, которое они проповедовали, «есть самообман, очень выгодный правительству и поэтому даже поощряемый им», писал Лев Николаевич (в «Письме к либералам»). Либеральная деятельность, не только не разумна, но и вредна. Вредна потому, что «просвещенные, добрые и честные люди, вступая в ряды правительства, придают ему нравственный авторитет, который оно не имело бы без них». Вредна эта деятельность также и потому, «что для возможности ее проявления эти самые просвещенные, честные люди, допуская компромиссы, приучаются понемногу к мысли о том, что для доброй цели можно немножко отступать от правды в словах и делах» (т. 69, с. 130).
Политика компромиссов была абсолютно чужда Льву Николаевичу. Как-то в разговоре с А.А. Корниловым, нападая на либералов, Толстой привёл в пример своего сына Сергея, ставшего земским начальником с тем, чтобы быть полезным земским либералам. «Вот и сын мой Сережа принял участие в земской деятельности. Ну и что же? — не успел он принять в ней участие, как сразу же пришлось ему сделать три гадких дела: присутствовать на молебне со многолетием царствующему дому, затем послать телеграмму с верноподданническими чувствами… и сделать ещё что-то третье в таком же роде, чего я теперь не припомню» [6].
Но как бы ни относился Лев Николаевич к либералам, а отказаться от участия в их собрании, обсуждавшем вопросы помощи голодающим, он не мог.
«Толстой пришел на заседание пешком, в своем не покрытом сукном простом полушубке, в котором его тогда часто можно было встретить на московских улицах», — пишет Д.И. Шаховской [7]. Рассказ его дополняет А.А. Корнилов: Лев Николаевич вошел в залу, когда все уже были в сборе. Приветливо поздоровавшись, он поговорил несколько минут с А.Н. Шаховской, «желая тем подчеркнуть свою особую приязнь к её мужу», а также с дочерью И.И. Петрункевича (графиней С.В. Паниной) о ее портрете кисти Н.Н. Ге.
На заседании обсуждалась политика правительства, упорно отрицавшего голод и запрещавшего упоминание о нем в печати, отмечался спад активности в кругах общественности, шла речь о необходимости организации денежных средств. «Ведь у русских литераторов установился традиционный способ помощи в таких случаях: издание сборника», — сказал Толстой.
Издатель «Русской Мысли» В.Н. Гольцев ответил на это предложение «вялой речью» о бессилии общества. В эту минуту, пишет Корнилов, раздался «резкий окрик» Шаховского: «Позор это будет! Позор для нас всех, если мы не сумеем это устроить!» Эта реплика понравилась Толстому. «Я как сейчас помню, — продолжает Корнилов — ласковое выражение глаз Толстого, устремлённых на Шаховского» [8].
Издать подобный сборник тогда, однако, не удалось.
Следующее заседание «Беседы», в котором участвовал Толстой, произошло в Москве через три года. Земские деятели и московские интеллигенты собрались на этот раз затем, чтобы обсудить форму протеста против речи Николая II, который назвал «бессмысленными мечтаниями» все адреса земства с просьбами о самых ограниченных реформах. Речь эта была произнесена на приёме представителей земств 17 января 1895 г., вскоре после вступления нового царя на престол.
Перемена царствования в первое время оживила надежды либералов, но не могла дать оснований для подобных иллюзий Л.Н. Толстому. «Различие наше, — писал он В.С. Соловьеву, — теперь ещё в том, что вы, вероятно, ждёте многого от нового царствования, а я ничего» [9]. Слова царя о «бессмысленных мечтаниях» Толстой назвал «дерзкой речью» и оценил их как «событие важное». Именно поэтому и согласился он принять участие в собрании «Беседы».
«Опять на мою долю, — вспоминает Шаховской, — выпало звать Толстого на совещание в Москве… Время у Толстого было распределено строго „по упряжкам“. И когда я вошел в обширный двор Толстовского дома в Хамовническом переулке и позвонился у крыльца, отперевший лакей объявил мне, что граф занимается во дворе и ранее, чем через два часа его видеть нельзя. Я, однако, добился, чтобы меня провели сейчас к месту занятий графа, и увидел, как Лев Николаевич в том же своем полушубке, с топором в руках, на сильном морозе возился около огромной кадки, вырубая из нее лед. Я сообщил час и место заседания и пошел дальше» [10].
Собрание на этот раз происходило на квартире издателя журнала «Вестник воспитания» Н.Ф. Михайлова, председательствовал П.Н. Милюков. Обсуждался вопрос: как организовать силы общественности для протеста против своеволия власти? Собравшиеся просили Льва Николаевича стать автором прокламации-протеста, которая должна была быть напечатана за границей.
«Толстой не отказывался, — пишет Д.И. Шаховской, — но говорил, что его выступление не будет иметь желаемого эффекта, потому что протест с его стороны будет связан с той анархической позицией, которую ему приписывают, поэтому его голос не может получить значение протеста широких общественных кругов». Не нашли в Толстом сочувствия и все планы организационной деятельности. «К чему организация? — сказал он, — Разве мы не составляем и без всякой организации одной масонской ложи, где достаточно двух слов, чтобы понять друг друга и призвать к общему делу. Вот Шаховской пришел ко мне, и разве мы сразу же не поняли друг друга без всяких масонских знаков?» [11].
Вернувшись в этот день (29 января 1895 г.) домой, Лев Николаевич записал в дневнике: «Были на собрании Шаховского. Напрасно были. Всё глупо и очевидно, что организация только парализует силы честных людей» (т. 53, с. 4.). Ибо сила честного человека, считал Толстой, состоит в его моральном совершенствовании.
Вот, почему так решительно отвергал он иные пути борьбы с насилием власти: «Один в том, чтобы насилие разорвать насилием, … или вступить в согласие с правительством, делая уступки ему… Оба выхода плотно и непробивно закрыты. Что же остается? — размышляет он в дневнике (7 февраля 1895 г.) — Насилием разорвать нельзя — увеличиваешь реакцию; вступать в ряды правительства тоже нельзя, становишься орудием правительства. Остается одно: бороться с правительством орудием мысли, слова, поступков жизни, не делая ему уступок, не вступая в его ряды, не увеличивая собой его силу. Это нужно и наверное будет успешно» (т. 53, с. 6–7).
Верный этому принципу, Толстой после долгих размышлений решает теперь (в начале мая 1895 г.) написать то, о чём просили его «собеседники». Из-под его пера появляется статья-памфлет против самодержавия, озаглавленная «Бессмысленные мечтания», где, в частности, говорилось: «…У нас самое бессмысленное и далекое от выражения воли народа правление», возможное только при одурении и развращении народа. «И вот это одурение и развращение народа, совершающиеся в таких огромных размерах в России, и не должны переносить люди, видящие средства этого одурения и развращения и последствия его» (т. 31, с. 192).
Итак, люди не должны переносить «бессмысленное правление», они должны бороться «орудием мысли, слова, поступков жизни». К этим выводам пришел Лев Николаевич под влиянием разгоравшейся общественной борьбы, участником которой он был, несмотря на все свое отрицание организации.
И на следующем этапе событий, когда 4 марта 1901 г. на Казанской площади в Петербурге была разогнана демонстрация, когда был закрыт «Союз русских писателей», решившийся выразить протест, Л.Н. Толстой вместе с московскими общественными деятелями первым подписал Приветствие «Союзу».
Связь Л.Н. Толстого с кругом московских «Бесед», его участие в ряде их акций добавляет еще один штрих к образу великого писателя и крупного общественного деятеля своей эпохи.
1. Шаховской Д.И. Толстой и русское освободительное движение // Минувшие годы. 1908. Сент. С. 314.
2. Не путать с позднейшей либеральной земской группой «Беседа» (1899–1904).
3. О том, как материал «Бесед» попадал на страницы «Вестника Европы», о самих собраниях и присутствовавших на них людях мы узнаем из дневника К.К. Арсеньева, хранящегося в ЦГАЛИ (ф. 40, № 31–36), а также из его переписки с Вернадским, находящейся частично в фонде В.И. Вернадского (Архив АН СССР, ф. 518, оп. 3), частично в фонде К.К. Арсеньева (ИРЛИ, Пушкинский дом, ф. 358). Так, 8 апреля 1893 г. Константин Константинович писал Владимиру Ивановичу в Москву: «На днях приступаю к майскому Внутреннему обозрению («Вестника Европы») и очень был бы рад, если бы имел к этому времени перечень наших февральских заключений» (Архив АН СССР, ф. 518, оп. 3, № 64, л. 24).
4. Пылкий, жизнерадостный.
5. Толстой Л.Н. Полн. собр. соч.: В 90 т. (Юбилейное издание). М., 1952. Т. 49. С. 118. Последующие ссылки на это издание даются в тексте.
6. Архив АН СССР, ф. 518, оп. 3, № 68, л. 75 об. Этот отрывок из воспоминаний А.А. Корнилова опубликован Н. Розенблюм (Лев Толстой в неизданной переписке и воспоминаниях современников // Русская литература. 1960. № 4. С. 161).
7. Минувшие годы. 1908. Сент. С. 315.
8. Архив АН СССР, ф. 518, оп. 3, № 68, л. 75
9. Родионов Н.С. Л.Н. Толстой в Москве. М., 1958. С. 159.
10. Шаховской Д. И. Указ. соч. С. 316.
11. Шаховской Д. И. Указ. соч.