Труды Комиссии по научному наследию П.А. Кропоткина. М., 1992. Вып. 1. С. 109–115.
А.П.Лебедева
Разработкой проблем социальной революции П.А.Кропоткин занимался в фундаментальных работах "Великая Французская революция", "Речи бунтовщика" и многих других, поэтому я не буду останавливаться на общих положениях его теории: они хорошо известны. В 1919–1920 годах П.А.Кропоткин пишет ряд статей и записок, посвященных конкретным событиям пореволюционной России, свидетелем которых он был, анализу сложившейся ситуации. Эти статьи "О текущем моменте" (1919 г.), "О современном положении в России" (1920 г.), "Ситуация в России" (на английском языке, 1920 г.) — так и остались в черновиках [1].
На основании этих статей можно проследить, как изменяется отношение П.А.Кропоткина к Октябрьской революции. В советской историографии отмечается, что Кропоткин с воодушевлением принял Социалистическую революцию. И это, несомненно, верно. Однако нужно уточнить, что это воодушевление относится лишь к самому факту свержения власти буржуазии и установлению народной власти в форме Советов. Кропоткин сам чётко различает революционный акт и последующую реформаторскую деятельность новой власти: "Основная разница между реформой и революцией, — по мнению Кропоткина, — в следующем: Реформа — это длительный процесс изменений. Революция — это изменения, коренным образом ломающие сложившуюся ситуацию, и поэтому они не могут длительное время существовать в той форме, которую они имеют во время революционного акта. Однако в них заложена программа для будущих поколений" [2].
Кропоткин сочувствует общей цели "большевистской революции", то есть социализации производства и торговли. Основным завоеванием Октября он считает, во-первых, передачу земли в руки тех, кто её обрабатывает; во-вторых, передачу основ крупной промышленности в руки общества, определяющего размеры своих потребностей и средства их удовлетворения, и непосредственных производителей и, в-третьих, передачу крупного товарообмена, внешнего и внутреннего, под надзор общества.
Отчего же, осуществив эти коренные перемены в жизни общества, Россия переживает "растущее недовольство крестьянства и даже привилегированного рабочего класса; голод, охватывающий всё большие пространства; обесценение денег, которое не компенсируется периодическими повышениями заработной платы; страх перед надвигающейся гражданской войной и растущей мобилизацией мужчин в армию; катастрофическое падение производительности любого труда?" [3]
Причины этого всеобщего кризиса Кропоткин видит в следующем: уроки Великой Французской Революции и Парижской Коммуны доказали, что любое правительство, какое бы имя оно не носило, будет "могильщиком революции". В России "переход от старых форм производства и торговли к новым ... совершается путем революционной диктатуры небольшой партии. Перестройка в России приняла характер якобинской диктатуры 1793–1794 гг. Начавшись в форме диктатуры, она ведёт к неуспеху всего дела, а в дальнейшем к реакции и щедро пролитой крови" [4]. Она учит, как социальная революция не может совершаться, как "её не следует делать". В связи с этим вспоминаются слова М.А.Бакунина о том, что "...никогда правительственный деспотизм не бывает так страшен и силён, как тогда, когда опирается на мнимое представительство мнимой народной воли" [5].
Тесно связана с первой и другая причина: диктатура одной партии отстранила широкие массы народа от строительства новой жизни. Партия стремится сама решить все огромные задачи, стоящие перед страной, "обнять" их своими чиновниками, которые "возможно годятся для того, чтобы стоять за прилавком, но доказали, что они абсолютно неспособны организовать торговлю" [6]. Кропоткин всегда считал, что основную роль в обслуживании нужд населения будут играть местные, областные, земские и городские силы, а также различные кооперативные товарищества.
Среди руководителей-большевиков, по мнению Кропоткина, без сомнения, есть честные, искренние люди, однако их беда в том, что они слишком далеки от народной жизни, и те проблемы, которые им предстоит решать, они представляют чисто теоретически. "Социализированное производство и потребление этим путем не могут создаться, так как удаление тех, кто до сих пор поддерживал ход чрезвычайно сложного механизма производства и распределения продуктов и замена этих людей «партийными работниками», никогда этим делом не занимавшихся, неизбежно, роковым образом, ведёт к полной разрухе на многие годы всего сельскохозяйственного механизма. Но только так далеким от жизни политическим руководителям русских социал-демократов могло грезиться, что они все это оборудуют на своих партийных собраниях и приведут все это в исполнение декретами. Теперь... под властью этой партии над Россией проделывается «предметный урок» в доказательство того, как поставленную себе цель — народное хозяйство вместо личного — нельзя достигнуть методом большевиков" [7].
В такой ситуации Советы не выполнили той роли, которую они смогли бы сыграть, став главными составными частями всенародного правительства. Еще в 1914 году, в статье "Анархическая работа во время революции", Кропоткин писал, что система местных советов должна стать основным стержнем нового общества. Но этого не произошло: "Тогда как Советы, — пишет Кропоткин, — смогли бы стать плодотворными орудиями новой жизни, они оказались у нас не только орудием диктатуры одной только политической партии, чем вполне подорвали к себе доверие, но они стали также для населения синонимом голода, расстрелов без подобия суда, тайных убийств и разрушения всей торговли, не говоря уже о других нареканиях, для опровержения которых ничего не было сделано до сих пор" [8]. Кропоткин считает, что без широко развитой независимости городов и коммун, без раздробления власти государства территориально и по различным отраслям деятельности — всё народное представительство не достигнет положительных результатов.
Таково, с точки зрения Кропоткина, современное положение в России. Однако эта проницательная и жёсткая убийственная критика так и осталась в черновых набросках, да в письмах к друзьям. П.А.Кропоткин ни разу публично не выступил с осуждением большевистской диктатуры. А этого выступления ждали многие и даже ставили в вину Кропоткину его молчание.
На мой взгляд, этому есть несколько причин. Кропоткин страстно мечтал о достижении "конечной цели" — безгосударственного общества, и революцию он считал лишь болезненным, но необходимым этапом на этом пути. Он смотрел "вперед" большевиков, которые, по его мнению, пошли неверной дорогой, но "через свои ошибки придут в конце концов к тому безвластию, которое и есть идеал" [9]. Кропоткин часто повторял свою мысль о том, что в каждой революции заложена программа для будущих поколений, и что если какие-то изменения в экономике или политике не удержатся в течение данной революции, то они обязательно послужат стимулом для тех же преобразований, но в другое время, возможно, в другой форме. Он был уверен, что диктатура — это временное явление, но в умах людей, в общественной жизни страны совершается глубокий переворот и главный урок революции в том, что такие понятия как "уничтожение государства", "свободное согласие рабочих групп", "самоуправляющаяся коммуна" приобретут реальное содержание.
Молчание давалось Кропоткину нелегко. Позднее дочь Петра Алексеевича Александра Петровна вспоминала об этих годах: "Это были три года, полные человеческими страданиями, скорее духовными, чем физическими. Одна из самых глубоких трагедий — это борьба за умение терпеть. Эту трагедию ... переживал мой отец, следя за движением огромного колеса истории. Его глубокая и активная любовь к всему человечеству сделала крайне мучительным для него переживание чужих страданий. Неизбежность развития революции, шедшей с первых же шагов по ложному пути... была для него ума трагическим испытанием" [10].
То, что молчание её отца стоило множества сказанных и написанных слов, А.П.Кропоткина поняла уже позже, а тогда, в 1920 году, она тоже требовала, чтобы он "высказал свой взгляд на современные события". Отвечая ей и жене, П.А.Кропоткин 23 ноября 1920 г. пишет статью "Что же делать?", больше известную как политическое завещание Кропоткина. В ней он пишет о природе революции, о её ходе и о том, как нужно действовать во время революции.
Одной из важнейших идей, лежащих в основе мировоззрения П.А.Кропоткина, является естественно-научный принцип изучения истории человеческого общества. С этих позиций он смотрит на причины возникновения революции: "люди вообще не представляющие себе явления конкретно, вещно, мыслящие больше словами, чем продуманными образами, не имеют никакого представления о том, что такое революция, какие миллионы причин совместно работали, чтобы дать ей за теперешний характер, а поэтому они склонны придать непомерное значение в ходе революции своей личности... И, конечно, они совершенно не способны понять, как бессилен один человек, каковы бы ни были его ум и опытность... Они не понимают, что если началось землетрясение, или вернее, тайфун, то оказать какое бы то ни было влияние на ход событий отдельные лица бессильны. Партия ещё может кое-что сделать, гораздо меньше, чем думают... Остаётся одно, переждать тайфун. В этом положении стою и я, анархист, но... в таком положении стоит и правящая сейчас партия. Она уже не правит, её несёт течение, которое она смогла создать, но которое уже в 1000 раз сильнее её".
Что же делать? Кропоткин считает, что бесполезно мешать развиваться революции так, как ей велят законы истории. Революция всё равно пойдёт своим путём, и неизбежным логическим её завершением станет реакция. В этих условиях народ должен взять на себя "построительную" работу — работу "управлять", а не передавать управление в чьи-то руки от своего имени. А это, конечно, означает разрушение диктатуры одной партии.
Кропоткин берёт на себя задачу собирать людей, способных к такой построительной работе, среди анархистов. Представителей других партий он призывает, отрешившись от узко партийных целей, совместно с представителями крестьянства, рабочих, ремесленников и торговцев, выработать новые формы народного строительства. Единственный способ парализовать вредное влияние диктатуры — это взять на себя ответственность и инициативу действия, чтобы направить это действие в правильную сторону. Цель, которую должен поставить перед собой народ — развитие синдикального движения и колхозной кооперации.
Кропоткин понимает, что его жизни на решение этих проблем уже не хватит. Но он глубоко верил, что синдикальное движение выступит в течение "ближайших сорока лет великой силой", чтобы приступить к созданию коммунистического безгосударственного общества. То же произойдет и с крестьянским кооперативным движением, которое превратится в "живучее творческое ядро коммунистической жизни".
В результате изучения неопубликованных статей П.А.Кропоткина, написанных им в последние годы жизни, становится ясно, что на вопрос "как относится П.А.Кропоткин к большевистской революции" нельзя дать однозначный ответ.
К моменту совершения революции, П.А.Кропоткин был философом, чьё мировоззрение и анархо-коммунистическая теория уже давно сложились и были глубоко и всесторонне обдуманы. Естественно, что он воспринимал события через призму анархического идеала, и этот идеал вступал в противоречие с действительностью.
Но в том и состоит величие Кропоткина как мыслителя, что сиюминутное не заслоняло от него конечной цели, и несмотря на жесткую критику политики Советской власти (вспомним хотя бы его письма к В.И.Ленину [11]), он мог говорить, что "...чувствует кровную связь с большевиками".
1 июня 1917 года после 40 лет эмиграции П.А.Кропоткин возвратился в Петроград. Несмотря на то, что поезд прибыл в два часа ночи, его встречала шестидесятитысячная толпа. Мог ли в тот момент Петр Алексеевич предположить, какие тяжелые годы предстоят ему на Родине, какую трагедию духа ему предстоит пережить.
1. ЦГАОР СССР, ф.1129, оп.1, ед.хр. 765, 767, 777.
2. Там же, ед.хр.777, л.65.
3. Там же, л.67.
4. Там же, л.4.
5. Бакунин М.А. Избранные сочинения. Пб.; М., 1922. Т.1. С.69.
6. ЦГАОР СССР, фонд 1129, оп.1, ед.хр.777, л.70.
7. Там же, л.130-131.
8. Там же, ед.хр.767, л.4-5.
9. Кропоткин и его учение. Интернациональный сборник. Чикаго, 1931. С.290.
10. Там же, с.329.
11. Письма П.А.Кропоткина к В.И.Ленину опубликованы впервые Н.М.Пирумовой в журнале "Родина", 1989. № 1. С.29.