П.А. Кропоткин
Пб.; М.: Голос труда, 1920
Несколько биографий авторов и некоторые технические термины,
употребленные в настоящей книге
АНАБАПТИЗМ — религиозное движение времен Реформации. Оно было направлено против власти католической церкви, но шло также гораздо дальше. Анабаптисты требовали полной свободы личности в религиозном и нравственном отношениях, а в области общественной они проповедовали равенство и отсутствие частной собственности. Они отвергали всякую форму принуждения, то есть присягу, суд господина, военную службу и повиновение правительству, что они считали противным принципам христианства. Историки вообще обращают внимание на это движение только с того момента, когда оно становится предметом преследований в Цвиккау, в 1520 году. Однако оно берет свое начало уже от движения Виклифа и лоллардов в Англии (в 14-м веке) и от движения гуситов в Богемии (в конце 14-го века). Задолго до того, как Лютер прибил свои «Тезисы» реформы на дверь церкви в Виттенберге, возмущение накоплялось в умах городских ремесленников и крестьян, которые уже сжигали комментарии к Библии; и это возмущение направлялось против церкви, государства и закона, которые были всегда милостивы к господину. Анабаптисты были левым крылом движения, между тем как лютеране представляли умеренную фракцию, покровительствуемую принцами, князьями и господами. Во время Великой Крестьянской войны (в 1525 году) и в городе Мюнстере анабаптисты подняли открытое восстание с Иоанном Лейденским и Томасом Мюнцером. Эти два движения были задавлены массовыми избиениями, и считают, что десятки тысяч анабаптистов (до 100 000, по мнению некоторых историков) были перебиты или сожжены. Позднее движение перекинулось в Англию, где приняло более мирные формы. Оно продолжалось также в Австрии (моравские братья), в России — меннонитами и даже в Гренландии, принимая всегда более или менее коммунистические формы (см. германские работы Келлера, Газе и Корнелиуса и великолепную сводку, по-английски, Ричарда Heath’a «Анабаптизм»; 1895 [I]).
АНТРОПОЛОГИЯ — наука, изучающая человека, физическое строение его тела в различных климатах, его расы, его физическое развитие и развитие его учреждений и его воззрений социальных, нравственных и религиозных. Учреждения и общественные, нравственные и религиозные понятия часто рассматриваются как часть этнологии. Под антропологической школой подразумевают совокупность работ, произведенных во второй половине девятнадцатого века для изучения происхождения и развития понятий и общественных учреждений с точки зрения естественных наук.
БАБЁФ Франсуа Ноэль (1764–1797) — французский коммунист; принимал участие в Великой Революции; издавал газету «Народный трибун», в которой проповедовал социальную революцию. Основал вместе с Буонарроти, Сильвеном Марешалем, Дарте и другими тайное общество, имевшее целью завладеть властью и образовать Директорию, которая ввела бы коммунизм в национальном масштабе. Заговор был раскрыт, и Бабеф, так же как Дарте, был расстрелян (см. «Заговор Равенства, называемый заговором Бабефа», соч. Буонарроти. 2 тома. Брюссель, 1828 г. [II]).
БАКУНИН Михаил (1814–1876) — политический русский писатель, революционер и неутомимый агитатор. Принимал участие в революционных движениях своего времени в Германии, в Швейцарии, Франции, Италии, Австрии и в Польше, также в революции в Дрездене в 1849 году. Присужденный за это к смертной казни, он был выдан Саксонией Австрии, а этой последней — Николаю I в 1852 году. После двух лет заключения в австрийской крепости, где он был закован в цепи и прикован к стене, и шести лет в крепости в Петербурге он был выпущен лишь в 1860 году после смерти Николая. Сосланный после того в Сибирь, он бежал в 1861 году и добрался до Лондона, где присоединился к своему близкому другу Александру Герцену. Сделался членом Интернационала, где был в течение известного времени душою Юрской федерации, которая состояла главным образом из социалистов романской Швейцариии которая в согласии с федерациями Испанской, Итальянской, Восточной Бельгии и Центра представляла в противоположность Генеральному совету Интернационала (руководимому Марксом) идеи федерализма, отрицательного отношения к государству и прямого действия в борьбе против капитала, что привело затем к разрыву этих федераций с Генеральным советом, перенесенным марксистами в 1872 году в Нью-Йорк и там кончившим свое существование.
Латинские федерации, заключившие между собой федеральный договор, продолжали поддерживать жизнь Интернационала до 1878 года, после чего Интернационал, преследуемый с ожесточением правительствами, должен был исчезнуть, но латинские федерации дали начало, с одной стороны, современному анархическому движению, а с другой стороны, синдикалистскому движению. Главные работы Бакунина: «Бог и государство», «Государственность и анархия» и многочисленные памфлеты. Шесть томов его сочинений были изданы в Париже его другом Джемсом Гильомом [1]. Его подробная биография была написана Максом Неттлау в трех больших рукописных томах, разосланных по главнейшим библиотекам; автор составил короткое изложение [2].
БЕЛЯЕВ [Иван Дмитриевич] (1810–1873) — русский историк; описал лучше всех других историков, в четырех томах, под заглавием «Очерки русской истории», внутреннюю жизнь городов — Новгорода и Пскова — русских средневековых республик. Написал незадолго до освобождения крепостных прекрасную «Историю крестьян в России» и напечатал также большую работу о русских летописях.
БЕНТАМ Иеремия (1748–1832) — английский публицист, признанный Конвентом французским гражданином за свои труды по реформе законодательства. Основатель философской английской школы утилитаризма, признававшей, что благосостояние большинства должно быть целью общества и что нравственность должна иметь целью доказать индивидууму, что общественный интерес совпадает с личным интересом.
БЕРНАР Клод (1813–1878) — французский физиолог, замечателен не только своими открытиями в физиологии, но главным образом материалистическим духом, в котором написаны его труды, в которых он старается истолковать весь процесс жизни, физиологической и психической, процессами физическими и химическими. Его «Уроки экспериментальной физиологии» (1855 г.) и его работы о действиях ядовитых веществ (1857 г.), и в особенности о физиологии нервной системы (1858 г.), составили эпоху в науке.
БЕРТЕЛО Марселен (1827–1907) — французский химик, открыл новые пути в химии своими замечательными синтезами органических тел, получив в лаборатории, комбинируя в различных пропорциях водород, кислород, азот, углерод и т.д., различные вещества, входящие в состав живых существ или производимые их органами (углеродистые соединения водорода, сахар, алкоголь, масла, эфиры, жиры и т.д.). Весь его труд был прекрасной иллюстрацией единства физических сил, которое представляет собой самое великое завоевание науки 19-го века и также другого замечательного завоевания той же эпохи — трансформации теплоты в движение. Таким образом Бертело мог питать безграничные надежды относительно силы науки и возможности обеспечить счастье человечества и мог оставаться в своей философии и применении ее к жизни верным самым лучшим традициям энциклопедистов. Он опубликовал около 1200 работ. Его главные труды: «Органическая химия, основанная на синтезе» (1860 г.), «Лекции об общих методах синтеза» (1864 г.), «Лекции по изомерии» (1865 г.), «Химический синтез» (1875 г.).
БЛАН Луи (1811–1882) — французский социалист, публицист и историк. В 1870 году напечатал свою работу «Организация труда», которая сделала его главой социалистической школы. Так как нищета народных масс имела своей причиной индивидуализм современного общества и буржуазную конкуренцию, то он требовал организацию труда на основе солидарности и равных заработков, что дало бы каждому удовлетворение всех его потребностей и работу сообразно способностям. Назначенный членом временного правительства революцией 24 февраля 1848 года, он основал «Комиссию для работников», которая заседала в Люксембургском дворце. Преследуемый за попытку восстания 16-го мая, он должен был покинуть Францию и остался с тех пор, вплоть до 1870-го года, в изгнании. Главные труды: «Организация труда» (1870 г.), «История Французской революции» в 12 томах (1847–1862 гг.), «История десяти лет. 1830–1840».
БРЕГОНЫ. У всех свободных племен, которые не были завоеваны Римской империей и не имели никакого писаного закона в течение первых веков христианской эры — у галлов, кельтов, саксов, скандинавских народов, славян, финнов и т.д., — традиционные законы, то есть решения, принятые раньше народными собраниями, сохранялись в памяти преимущественно некоторыми семьями или некоторыми братствами и специальными гильдиями. Их обязанностью было рассказать, объяснить традиционный закон перед народом во время празднеств, сопровождавших большие союзные собрания большинства этих племен. Чтобы лучше сохраняться в памяти, закон часто перелагался в ритмованные фразы или в триады. Этот обычай еще продолжает существовать у кочующих племен Азии. В Ирландии те, на коих лежала обязанность хранить таким образом закон, назывались брегоны, и они соединяли эту функцию с обязанностью жрецов. Собрание ирландских законов, компилированное в пятом веке и известное под именем «Senchus Mor» (Великая Древность), является одним из самых замечательных документов среди подобных собраний. Некоторые современные историки представляют брегонов и других сказителей таких законов как законодателей, но это неверно. Законодателями были народные собрания, которые создавали прецеденты законов своими решениями, тогда как ирландские брегоны, скандинавские кнунги, русские князья были только те, кому было доверено блюсти текст закона в его старинных формах.
БУОНАРРОТИ Филиппо (1761–1837) — итальянский юрист. Под влиянием Руссо вел революционную пропаганду и был изгнан из Тосканы, Корсики и Сардинии. Присоединился в 1796 году в Париже к государственнической коммунистической конспирации Бабёфа, которую он после описал в работе «Заговор Бабёфа» (1828 г.); в тридцатых и сороковых годах был один из главных организаторов тайных политических обществ коммунистов.
БЭКОН Френсис (1561–1626) — великий английский философ; считается отцом индуктивного метода, потому что перед лицом схоластики и метафизики, господствовавших до сих пор, он показал, что открытия и изобретения будут прогрессировать только тогда, когда человеческий ум приучится понимать, что наблюдение и свободное методическое опытное исследование представляют единственное средство к открытию естественных законов, пониманию истинных причин явлений и умению предсказывать их. Схоластическая эрудиция, жонглирующая словами, должна быть оставлена, и истинное знание могло быть получено только путем индукции, то есть путем усердного изучения отдельных фактов, на которых можно было строить обобщения, основываясь на большом числе сравнений и исключений и находя таким образом то, что есть общего у этих наблюдаемых фактов; с другой стороны, эти индукции можно потом проверить всей массой новых фактов, полученных из наблюдения и опыта. Такова была основная мысль всех произведений Бэкона, давшая возможность считать его отцом естественных наук в том виде, как они развились в течение девятнадцатого века. Этому методу современная наука обязана всеми своими великими открытиями.
БЭН Александр (1818–1903) — один из главных английских представителей системы философии, ищущей свои основы не в отвлеченных метафизических рассуждениях, но в явлениях естественных наук, и изучающей силу человеческого ума и степень точности наших суждений, основываясь главным образом на физиологии и физической психологии. Главные работы: «Душа и тело», «Чувство и ум», «Логика дедуктивная и индуктивная».
БЮРНУФ Эмиль (1821–1907) — французский эллинист. Написал в 1872 году важную работу о науке религий, основанную на рационалистической базе.
БЮФФОН Жорж-Луи (1707–1788) — французский натуралист, основатель сравнительной анатомии, сделал первую попытку построить систему всей природы, в которой теологии не было места, и написал полный курс зоологии. Главная работа: «Естественная история» (1749–1788 гг.), первые тома которой содержат общий обзор природы (была преследуема церковью).
БЮХНЕР Людвиг (1824–1901) — немецкий натуралист и философ-материалист; был главным образом известен своей популярной работой «Сила и материя» (1855 г.), которая представляет этюд атомистическо-материалистической философии, основанной на завоеваниях современной науки. Он сделался страстным защитником дарвинизма, который он популяризовал в своих работах, и напечатал, кроме того, следующие труды: «Человек согласно науке», «Любовь и любовные отношения животного мира» (1881 г.) — опыт об общественной жизни и социальных инстинктах среди животных; им было написано еще множество этюдов, популяризующих науку. Всеми своими трудами в сильнейшей степени содействовал пропаганде динамического представления о природе.
ГЕГЕЛЬ Георг-Вильгельм (1770–1831) — немецкий философ, метафизик, пользовавшийся громадным влиянием в Германии в первой трети девятнадцатого века. Для него идея есть всеобщий принцип, проявляющийся в различных формах бытия. Его система состояла из трех больших главных частей; первая содержала логику — науку «чистой идеи»; вторая — философия природы — говорила об идее, выявившейся в явлениях природы; и в третьей части — философии духа — Гегель показал, как чистая идея, выявившись во вне в природе, возвращалась к самой себе как дух, и достигала таким образом совершенной реализации (тезис, антитезис и синтезис). Главные работы: «Феноменология духа» (1807 г.), «Логика» (1812 г.), «Философия права, истории, природы» (1821 г.).
ГЕККЕЛЬ Эрнст (1834–1919) — немецкий зоолог и философ. Стал преданным сторонником Дарвина и напечатал три замечательных работы: «Общая морфология» (1868 г.), «История естественного творения» (1868 г.), «Происхождение и генеалогия человека». Позднее стал защитником «монизма» как связующего начала между религией и наукой и опубликовал на эту тему две работы, которые произвели много шуму, но не соответствовали тем заключениям, которые можно было ожидать от него.
ГЕЛЬМГОЛЬЦ Герман Людвиг (1821–1894) — немецкий физиолог. Опубликовал в 1847 году свою замечательную работу «О сохранении силы», которая была одним из оснований материалистической научной философии девятнадцатого века, а в 1856–1866 годах — «Оптическую физиологию».
ГЕРЦЕН Александр (1812–1870) — русский политический писатель. После преследований в России за свои мнения отправился в Париж, где помог Прудону основать журнал «Le Peuple» («Народ»). Был изгнан из Франции после 13 июля 1849 года. После поражения европейской революции 1848 года написал произведение, полное высокой красоты — «С того берега», — содержавшее критику революции с точки зрения социализма. Поселившись затем в Лондоне, основал там первую свободную русскую типографию и журнал «Колокол», в котором участвовал его близкий друг Огарев, а также Тургенев, и который оказал громадное влияние в России в деле освобождения крестьян. Нападал с яростью на крепостное право и самодержавие. Его главные сочинения, переведенные на французский и немецкий языки. «С того берега», «Письма из Франции и Италии» и его автобиография «Былое и думы», которая, кроме своего политического значения, отличается необыкновенной красотой языка.
ГОББС Томас (1588–1679) — английский философ и политический писатель. Явный роялист, он при приближении революции 1648 года был принужден бежать во Францию. Его главные труды: «De Cive» («О гражданине»; 1642 г.), «Левиафан, или О власти духовной и гражданской» (1651 г.), «О политическом теле» (1658–1659 гг.). Право, говорил он, есть сила: ничто само по себе ни справедливо, ни несправедливо. Он представлял первобытных людей как существа, находящиеся в постоянной войне друг против друга, а главную причину происхождения государства он видел в страхе, который люди испытывали друг от друга, и в их общей жалкой участи. Необходима сильная власть для обеспечения мира и улучшения условий существования людей. Поэтому он был решительным сторонником абсолютных неограниченных прав короля и в то же время врагом церкви как политической силы. Он был первым среди крупных философов, который проповедовал материалистические понятия без всякой примеси религии.
ГОДВИН Вильям (1756–1836) — английский политический писатель и историк. Его главное сочинение «Исследование политической справедливости и ее влияния на общую добродетель и счастье», 2 тома (1793 г.). Под «политической» справедливостью Годвин подразумевал состояние, в котором жизнь общества находится под влиянием принципов нравственности и истины. Он показывает в своем произведении, что всякое правительство самым фактом своего существования, самой своей природой мешает развитию общественной нравственности, и он предвидит наступление дня, когда каждый человек, свободный от всякого принуждения и действуя в силу своего собственного желания, будет работать для блага общества, потому что будет руководиться разумными принципами. Едва избежав ссылки на каторгу со своими друзьями по обвинению в якобинском республиканстве, Годвин выпустил во втором издании своего сочинения в 1798 году страницы, содержавшие коммунистические идеи, которые были в первом издании.
ГОЛЬБАХ Поль-Анри (1723–1789) — французский философ, работал вместе с энциклопедистами над выработкой изложения науки на определенно материалистической основе. Он сделал это в своем фундаментальном труде «Система природы» (1770 г.). В своих последующих работах он доказывал, что религия не только бесполезна, но и вредна для нравственности и счастья народа. См. также его «Разоблаченное христианство» (1756 г.), «Всеобщая мораль» (1776 г.), «Естественная политика».
ГРОВЕ [Уильям Роберт] (1811–1896) — английский физик, напечатал в 1842 году замечательный этюд о «Соотношении физических сил» и в 1856 году книгу на эту тему, чтобы доказать, что звук, теплота, свет, электричество и магнетизм не суть «субстанции» или отдельные сущности, как говорили до тех пор, а лишь различные формы вибрирующего движения молекул, которые могут переходить одна в другую. Движение механическое может быть преобразовано в звук, свет, теплоту, электричество и магнетизм; и наоборот — свет, электричество могут быть преобразованы в теплоту, магнетизм, звук и механическое движение. Он осмелился также поставить научный вопрос, не есть ли тяготение результат этих различных видов вибрирования? Весь прогресс механики, совершенный в течение второй половины девятнадцатого века, был рядом приложений этого основного принципа физики, именно трансформации различных физических сил.
ГЭКСЛИ Томас Генри (1825–1895) — английский биолог, автор прекрасного сочинения по сравнительной анатомии животных. Сделался другом и страстным сторонником Дарвина и выдвинулся особенно своими смелыми теориями об эволюции и животном происхождении человека («О месте человека в природе», 1863 г.).
ГЭТЧЕСОН Френсис (1694–1747) — один из самых видных представителей философской школы, известной под именем «Шотландская философия». Он доказывал, что если мы можем разделить мотивы наших действий на мотивы эгоистические и альтруистические, то именно последние встречают наше одобрение, так же как и вытекающие из них действия. Это потому, что мы имеем «нравственное чувство», вытекающее из самой нашей природы. Главная работа: «Исследование о происхождении наших идей о красоте и добродетели» (1725 г.).
ДАРВИН Чарльз (1809–1882) — английский натуралист, совершивший настоящую революцию в идеях своей работой «Происхождение видов путем естественного подбора в борьбе за существование», опубликованной в 1859 году; за ней следовали: «Происхождение человека и половой отбор» (1871 г.); «Изменения у животных и домашних растений» (1868 г.) и т.д. Трансмутация или трансформация видов под влиянием среды и употребления или неупотребления органов в новых условиях существования была указана еще Бюффоном. Она была также провозглашена и защищалась Жаном Ламарком в 1809 году, а позднее это учение нашло себе сторонника в Исидоре Жоффруа Сент-Илере. Дарвин объяснил естественное происхождение видов естественным отбором, который совершается в борьбе за существование каждого вида против неблагоприятных условий климата и т.д., против других враждебных или конкурирующих видов и даже внутри самого вида. Все виды растений и животных, населяющих ныне землю, происходят от нескольких главнейших форм, в высшей степени простых, путем эволюции, вытекающей из естественного отбора. Труд Дарвина, опиравшийся на тридцатилетние исследования, разнообразные наблюдения и опыт, сразу приковал к себе внимание ученых и быстро завоевал признание образованных людей, несмотря на оппозицию и сопротивление академий, университетов и церквей. При этом «борьба за существование» была принята легче современным обществом, чем прямое действие среды и образование видов под влиянием среды, о чем говорил Ламарк. С другой стороны, Дарвин сам, по мере того как он подвигался в своих исследованиях, поспешил признать важность ламарковского фактора (в «Изменении у животных и растений») и старался смягчить (в «Происхождении человека») преувеличенное понятие, которое было придано его вульгаризаторами «борьбе за существование».
ДЖОУЛЬ Джемс (1818–1889) — английский физик, первый нашел точное измерение механического эквивалента теплоты (см. «Механическую теорию теплоты» Майера).
ДИДРО Денис (1713–1784) — французский философ. Подвергнувшись преследованиям за свои «Философские мысли» (1746 г.) и тюремному заключению за «Письма о слепых» (1749 г.), он создал проект «Энциклопедии», громадного труда для того времени, который успел, однако, довести до благополучного конца в течение двадцати одного года (1751–1772 гг.) с помощью Д'Аламбера, Гольбаха, и др., несмотря на оппозицию и интриги духовенства и гражданских властей.
ИНДУКЦИЯ, индуктивно-дедуктивный метод — метод естественных наук, которому мы обязаны громадным прогрессом наук вообще в 19-м веке. Он состоит в следующем:
1. Посредством наблюдения и опыта стараются приобрести знание фактов, относящихся к изучаемому предмету.
2. Обсуждают эти факты и исследуют, ведут ли они (латинское слово inducere) к обобщению (то есть общему утверждению, относящемуся к большому числу или широкому разряду фактов) или предположению, гипотезе, позволяющей объединить или обобщить наблюдаемые факты. (Например, после наблюдения большого числа фактов, относящихся к движению планет, Кеплер сделал обобщение и гипотезу, что все планеты движутся вокруг Солнца по линии эллипсов, в которых Солнце занимает один из фокусов.)
3. Из допущенной гипотезы (или гипотез) выводят (латинское слово deducere) следствие, позволяющее предсказывать, предвидеть новые факты. Если гипотеза правильна, то предсказанные факты должны быть верны.
4. Сравнивают эти выводы, эти следствия с наблюдаемыми фактами, упомянутыми в параграфе 1. Если необходимо, делают новые наблюдения или новые опыты, чтобы констатировать, совпадает ли гипотеза с наблюдаемыми или полученными фактами при опытах. И отбрасывают или изменяют свою гипотезу до тех пор, пока не найдут такую, которая совпадает с действительными известными нам фактами. (Так, из гипотезы Кеплера выводят положения, которые каждая из планет должна занимать в любой момент в своем движении вокруг Солнца, и сравнивают вычисленные положения с существующими на самом деле. Так как они совпадают, то гипотеза подтверждается. Затем вычисляют скорости движения планет, вытекающие из гипотезы, чтобы также сравнить их с фактами.) Что же касается небольших неточностей, которые приходится констатировать, для их объяснения вновь исследуют причины тем же индуктивным методом.
5. Наконец, гипотеза считается законом, когда она подтверждается в массе случаев и когда находит причину, то есть явление еще более общее, чем факт, установленный индукцией. (Для планет гипотеза Кеплера принята как закон — постоянное отношение, когда она подтвердилась в течение веков и когда еще более общее явление всемирного тяготения дало ей первое объяснение.)
Этот метод есть метод всех точных наук.
КАБЕ Этьен (1788–1856) — французский коммунист, развивавший свои идеи в своей газете «La Populaire» и напечатавший в 1840 году без имени автора свою главную работу «Путешествие в Икарию», в которой он развил свой коммунистический государственнический идеал. Переиздана во многих изданиях, из которых издание 1842 года и последующие содержат разбор учений социалистов, предшественников Кабе. В 1848 году он пробовал приложить свои идеи на практике в Техасе, после в штате Иллинойсе, но потерпел неудачу. Однако колония Молодая Икария существовала еще в девяностых годах 19-го столетия (см. об этом в работе Жюля Прюдомма).
КАНТ Эммануил (1724–1804) — немецкий философ, который имел и еще имеет большое влияние. В своих первых произведениях он занимался, главным образом, естественными науками; но его главная слава основывается на системе критической философии, которую он изложил в «Критике чистого разума» (1781 г.). Он поставил себе задачу исследовать принципы и границы человеческого познания и шел следующим путем. Есть, говорил он, два мира: 1) мир физических явлений, происходящих во времени и пространстве, которые мы познаем только при помощи наших чувств. Они (согласно его системе «критического трансцендентального идеализма») суть только явления, не имеющие реального существования «в себе»; 2) мир внутренних идей — «вещей в себе», — имеющих существование только во времени (не в пространстве). Иначе говоря, мы имеем материю, данную нашими чувствами, и форму, данную нашим познанием, которое не может дать нам постижения абсолютной истины. Чтобы прийти к познанию мира «вещей в себе», скрывающегося за явлениями, познаваемыми нашими чувствами, он изучает происхождение нравственных идей («Критика практического разума», 1788 г.). В этой работе он показывает, что наш разум обладает способностью ставить законы самому себе. Таков долг человека, обладающего нравственным чувством, — повиноваться категорическому императиву (императиву, вытекающему из самой сущности нашего духа), который нам предписывает обращаться с другими людьми таким образом, чтобы наше поведение могло стать всеобщим законом. Из этой идеи врожденного нравственного чувства он выводил при помощи своей метафизики идеи свободы воли, бессмертия и Бога. В своей философии права он показывал, что абсолютное уважение нравственной свободы должно быть основой всей жизни в обществе и государстве, и как цель будущего исторического развития он указывал на утверждение этого идеала свободы.
КЛАУЗИУС Рудольф (1822–1888) — немецкий физик, известный своими трудами по оптике, упругости и особенно механической теорией теплоты, рассматриваемой им как состояние материи в движении; он открыл один из ее основных законов. Главное произведение: «Трактат механической теории теплоты», 2 тома.
КОНТ Огюст (1798–1857) — основатель позитивизма. Его главные труды: «Курс позитивной философии» (1830–1842) — 6 томов, монументальное сочинение, представляющее попытку построить синтетическую философию знаний с чисто научной точки зрения. Его вторая большая работа: «Система позитивной политики, или Трактат социологии» (1851–1856 гг.), 4 тома, является приложением позитивной философии к человеческим отношениям в обществе; но, противно самой сущности позитивной философии, она имеет также целью создать религию, предметом культа которой будет «Человечество».
Слово «позитивный» имело вначале для Конта следующий смысл: он утверждал, что всякое человеческое знание начинается с понятий теологических (так, человек видит в громе голос раздраженного божества); затем знание состоит из понятий метафизических, которые видят во всех физических фактах отвлеченную, воображаемую силу, стоящую вне естественных явлений («жизненная сила», «душа природы» и т.д.); и наконец наука приходит к положительному позитивному знанию, которое не занимается ни «основными началами», ни «субстанциями», но ищет установления законов, сообразно которым известные факты неизменно сопровождаются известными следствиями, — иначе говоря установления отношений между явлениями и их необходимыми следствиями. Утверждения позитивной философии основываются единственно на опыте; нужно отказаться от познания того, что находится вне опыта. Позитивная философия есть синтез шести основных наук: математики, астрономии, физики, химии, биологии, социологии. Она отбрасывает все сверхъестественные верования. Труды Конта оказали глубокое влияние на всю науку и философию второй половины 19-го века. Главными продолжателями Конта были Литтре и Джон Стюарт Милль (см. эти два слова).
КОНСИДЕРАН Виктор (1802–1893) — французский социалистический писатель, ученик и продолжатель Фурье. Был редактором «La Phalange» в 1836 году и «La Dèmocratie Pacifique» в 1845 году. Пытался основать фаланстеру в Техасе. Развил идеи Фурье в ряде очень ценных работ. Из них важнейшие: «Социальное назначение» (1834 г.), «Теория воспитания, основанного на естественном влечении» (1835 г.), «Основы позитивной политики. Манифест общественной школы, основанной Фурье» (1841 г.), «Принципы социализма. Манифест мирной демократии», появившийся сначала в 1843 году, преследуемый и вышедший вторым изданием в 1847 г.; последний послужил, как доказал В. Черкезов, основанием для «Коммунистического Манифеста» Энгельса и Маркса; «Социализм перед Старым миром» (1848 г.), обзор различных социалистических школ.
КОСТОМАРОВ Николай (1817–1885) — русский историк, основатель федералистской школы в истории России.
ЛАМАРК Жан-Батист (1744–1829) — французский натуралист. Положил основы новой классификации растений и животных, «Французская флора» (1778 г.) и «Естественная история беспозвоночных животных» (1815–1822 гг.). В своей «Зоологической философии» (1809 г.) он формулировал идею трансформизма, то есть постоянного изменения растительных и животных видов и вытекающего отсюда их постепенного развития под влиянием среды и пользования или отказа от пользования тем или другим органом. Эта идея встретила сильную оппозицию со стороны официальной университетской науки, особенно со стороны Кювье, так что в академиях и университетах продолжали учить неизменяемости видов (за которую высказался также Конт) до момента, когда общественное мнение, под влиянием работ Дарвина и общего пробуждения естественных наук в 1855–1862 гг., заставило ученых и университеты переменить свое мнение.
ЛАПЛАС Пьер (1749–1827) — один из величайших астрономов и математиков всех времен. Его главные труды: «Изложение системы мира» (1796 г.), в котором он дает механическое объяснение происхождения системы планет, обращающихся вокруг Солнца; «Небесная механика» в 5 томах (1798–1825 гг.), его лучшее произведение, в котором он дает материалистическое объяснение системы лира посредством всемирного тяготения; «Аналитическая теория вероятностей» (1812 г.) и множество отдельных статей и мемуаров. Все его большие труды — образец точной мысли и ясности.
ЛАВУАЗЬЕ Антуан (1743–1794) — великий французский химик, первый открывший, что вода состоит из двух газов — водорода и кислорода. Много работал над выработкой теории явлений горения, теплоты и брожения и создал в 1786 г. новую систему химической номенклатуры, которая в огромной степени содействовала развитию химии. Главное сочинение: «Элементарный трактат химии» (1789 г.).
ЛИТТРЕ Максимильен-Эмиль (1801–1884) — французский позитивист, медик и публицист, который позже отдался глубокому изучению языков и литературы. Один из главных представителей философии Конта, популяризации идей которого он много способствовал журналом «La Revue Positive» и рядом статей и работ по этому вопросу. Автор большого «Словаря французского языка», монументального труда, которому он посвятил 30 лет работы.
ЛОМОНОСОВ Михаил (1711–1765) — русский писатель, о котором с полным основанием было сказано, что он один сам по себе представлял Университет; один из создателей русской науки и литературы. Писал оды в стихах, составил русскую грамматику (до него не существовавшую) и физическую географию полярных стран, где он уже объяснил механическую теорию теплоты, а также множество научных статей.
ЛЮИС Джордж-Генри (1817–1878) — английский физиолог, горячий последователь Конта; один из основоположников психологии, базирующейся на физиологическом исследовании мозга и нервных центров. Главные труды: «Физиология обычной жизни» (1870 г.), «Проблемы жизни и духа» (1877 г.). Он написал также «Биографическую (популярную) историю философии» (1845 г.), «Жизнь Гёте» и «Изложение принципов философии Конта» (1853 г.).
ЛЯЙЕЛЬ Чарльз (1797–1875) — английский геолог. Его работа «Принципы геологии» (1838 г.), удивительно написанная, значительно увеличенная в последующих изданиях и переведенная на все языки, представляет эпоху в геологии. Он в ней показывает, что изменения земной поверхности — которые в начале 19-го века приписывались (Кювье, Л. фон Бух) внезапным переворотам, уничтожавшим растения и животных, живших на земле, после чего якобы совершалось новое «создание» живых существ, — происходили благодаря совокупности влияний медленных физических изменений, совершающихся повсюду на земной поверхности на самых наших глазах. Когда Дарвин опубликовал в 1859 году свое сочинение «Происхождение видов», то его друг Лайель поспешил присоединиться к нему и выпустил свою вторую замечательную работу «Древность человека» (1863 г.), в ней он принял факт ледникового периода, который ученые до тех пор упорно отвергали (приписывая глетчеры этого периода «потопу», упоминаемому в библейских преданиях). Он подтвердил также идею, высказанную во Франции несколькими пионерами (Буше-де-Перт), что человек существовал на земле в период, когда Европа имела еще ледниковый климат и была населена мамонтами, северными оленями, пещерными медведями и другими крупными животными, привыкшими к очень холодному климату. Эта работа, смелая для его времени и в особенности для Англии, оказала глубокое влияние на развитие современной науки и способствовала освобождению ее от препятствий, которые были навязаны ей церковью.
МАРКС Карл (1818–1883) — немецкий экономист, глава школы современной социал-демократии. Бежав во Францию в сороковых годах, он издавал в Париже вместе с Руге обозрение (вышло два номера), где его статьи по социализму были замечены в радикальных и социалистических кругах. Изгнанный из Франции в 1844 году и из Бельгии в 1848 году, он сначала вернулся в Германию (1848–1859), где издавал «Rheinische Zeitung». Это был главный период его деятельности. В скором времени реакция взяла верх повсюду, он должен был снова покинуть Германию и, соединившись с Энгельсом, поселился в Лондоне. Со времени основания Интернационала в сентябре 1864 года он был приглашен принять участие в редакции Статутов и был назначен членом временного Центрального Комитета. Он скоро сделался самым влиятельным членом Генерального совета Ассоциации, заседавшего тогда в Лондоне. Его главные труды: «Нищета философии» (1847 г.) — ответ на «Философию нищеты» («Экономические противоречия») Прудона; «Коммунистический Манифест» (1848 г.) (относительно его происхождения см. Черкезова «Доктрины марксизма» и профессора Андлера «Историческое введение и комментарии». Париж, 1901 г.); «Критика политической экономии» (1857 г.) и главным образом «Капитал», первый том которого появился в 1867 году, за ним последовали два других тома, из которых второй был уже посмертный. Первый том «Капитала», содержавший хорошо известный анализ происхождения капитала, стал основанием идей социал-демократии.
МАУРЕР Георг (1790–1872) — основатель в Германии школы, которая старательно изучала сельскую и городскую коммуну и дала много серьезных трудов на эту тему. Главные работы: «Введение в историю учреждения марки (общинной собственности на землю), очага, селения и города» (1854 г.), «История организации марки» (1856 г.); кроме этих работ, им было написано много других о деревне и городе.
МЕХАНИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ ТЕПЛОТЫ. Эта теория объясняет различные явления теплоты, показывая, что все они суть результат вибрации молекул в телах с повышающейся температурой. Когда гумма этих вибраций, невидимых для глаза, увеличивается в куске железа, в жидкости или в каком-нибудь газе, мы видим, что температура этого газа, этой жидкости или этого твердого тела повышается. Теплота есть не что иное, как вид движения. Вот почему всякое трение производит нагревание. Когда сильные тормоза останавливают вращение колес поезда, то движение их переходит в трение по рельсам и проявляется уже в виде теплоты в нагревании рельсов и колес и в виде искр, которые суть частички железа, нагретые и оторвавшиеся от рельсов.
Точное количество необходимого движения для поднятия температуры одного литра воды на один градус Цельсия называется «механическим эквивалентом теплоты».
Механическую теорию теплоты предчувствовали уже в 18-м веке, и частью ее тогда формулировали. Позже, в двадцатых годах 19-го века, она была изложена инженером Сегеном-старшим, человеком большого таланта, идеи которого не были оценены его современниками [3]. Немецкий доктор Р. Майер (1845 г.) формулировал точным и полным образом механическую теорию теплоты, но и он не сумел заставить ученых принять ее. Джоуль произвел уже в 1856 году точные опыты для измерения механического эквивалента теплоты. И только в 1860 году эта теория, представляющая самое большое завоевание науки в 19-м веке, была, наконец, понята и принята всеми. Она находит себе бесчисленное количество приложений в науке и промышленности.
МИЛЛЬ Джон Стюарт (1806–1873) — английский экономист и философ. Один из самых выдающихся представителей «эмпиризма» (то есть исследования, основанного на наблюдении и опыте) в его «Системе логики», где он прекрасно развил теорию индукции (см. это слово). Автор сочинений: «Принципы политической экономии» (1848 г.); «Свобода» (1859 г.); «Представительное правление» и «Система логики» (1843 г.).
МОЛЕШОТТ Якоб (1822–1893) — голландский физиолог-материалист. Написал по-немецки много популярных сочинений в целях распространения материалистической философии, среди которых «Круговорот жизни» (1852 г.) имела шумный успех.
МЭН Генри Сэмнер (1822–1888) — английский юрист и исследователь жизни и обычного права в сельской общине. Его работа «Древнее право и первобытный обычай», появившаяся в 1861 году, произвела сенсацию в Западной Европе, где под влиянием римского права не интересовались этим предметом. Другие работы: «Сельские коммуны на Востоке и на Западе», «Лекции по первоначальной истории учреждений». Университетская Франция, к сожалению, продолжает игнорировать труды школы права, созданной Мэном.
ОУЭН Роберт (1771–1858) — главный основатель английского социализма и один из виднейших пионеров кооперативного и профессионального рабочего движения, которые он пытался в 1830–1841 гг. пропагандировать в национальном и даже международном масштабе. Пробовал приложить свои принципы на фабрике и в деревне и издал множество работ пропагандистского характера и популярных журналов. Его главные труды: «Очерки рациональной системы» (1812 г.); «Книга нового нравственного мира»; «Революция в духе и практика жизни человеческого рода». Таким образом, вместе с Фурье и Сен-Симоном он был одним из главных основателей современного социализма, либертарного в отличие от государственного, и пользовался глубоким влиянием на умы, особенно в Англии, где его идеями были проникнуты вплоть до наших дней многие радикалы.
ПРУДОН Пьер Жозеф (1809–1865) — французский социалист, самый сильный критик системы капитализма и государства, а также государственнических и авторитарных теорий коммунизма и социализма. О его «мютюэлистской» системе см. главу X, стр. 52. Главные произведения: «Что такое собственность?» (1840 г.); «Система экономических противоречий» (1846 г.); «Признания революционера» (1849 г.); «Общая идея революции в 19-м веке» (1849 г.); «О справедливости в революции и церкви» (1858 г.); «О политической способности рабочих классов» (1864 г.).
РИКАРДО Давид (1772–1823) — английский экономист, принадлежащий к школе, считающейся университетской наукой «классической». Развил вслед за Адамом Смитом теорию измерения ценности необходимым количеством труда и теорию земельной ренты, которым университетские экономисты приписывают научную важность. Главное сочинение: «Принципы политической экономии и налога» (1817 г.).
РУССО Жан-Жак (1712–1778) — французский философ и социалистический писатель. Один из предшественников Великой Революции; его демократические и религиозные идеи оказали громадное влияние на умы наиболее выдающихся людей этого времени (особенно Робеспьера), а также на радикальных мыслителей 19-го века. Главные произведения: «О происхождении неравенства среди людей» (1753 г.); «Эмиль» (1762 г.); «Общественный договор» (1762 г.); роман «Новая Элоиза» (1759 г.); «Моя исповедь», напечатанная после его смерти.
СЕГЕН Марк (1786–1875) — французский инженер, изобретатель трубчатого котла и автор своеобразной теории физических сил, подтверждаемой теперь отчасти изучением вибраций эфира. См. Механическая теория теплоты.
СЕН-СИМОН Анри Клод (1760–1825) — французский социалист, один из основателей современного социализма. Его критика экономической системы капитализма была столь проницательна и столь научна, что называющиеся ныне «научными социалистами» в сущности ничего нового к ней не прибавили. Во Франции к «сенсимонистской школе» примыкали лучшие умы эпохи. О реформах, которые он предлагал, см. главу XI. Его главные работы: «Промышленная система» (1821–1822 г.); «Катехизис индустриалистов» (1823 г.); «Литературные, философские и индустриальные мнения» (1825 г.).
СМИТ Адам (1723–1790) — шотландский экономист и философ, ученик Гэтчесона, известный главным образом как основатель политической экономии на научных основах. В своей «Теории нравственных чувств» (1759 г.), замечательном труде, бойкотируемом до сих пор религиозными моралистами, он установил, что первоначальное происхождение нравственных чувств коренится в симпатии к себе подобным, которая естественна в человеке. В своих «Исследованиях о природе и причинах богатства народов», появившихся в 1778 г., он смотрел на богатство как на результат труда и на капитал как на накопленный труд; он возражал против многочисленных препятствий, которые ставили тогда правительства развитию промышленности и торговли, а также обогащению народов. Этим сочинением он стал основателем либеральной школы в политической экономии.
СПЕНСЕР Герберт (1820–1903) — английский философ. Работал над выработкой общей системы синтетической философии на материалистической основе, изложенной в ряде следующих работ: «Первоначальные основы» (1862 г.); «Принципы биологии» (1864 г.); «Принципы психологии» (1885 г.); «Принципы социологии» (первый этюд которой, гораздо более смелый, чем его последующие труды, появился в 1851 году под названием «Социальной статики», а остальные появились в различные сроки); «Данные нравственности» (1879 г.); «Личность против государства» (1884 г.).
ТЬЕРРИ Огюстен (1795–1873) — знаменитый французский историк, сенсимонист, первый начавший изучать истинную историю первобытных учреждений вне государственнических и династических принципов, которыми законники и историки, воспитанные на идеях римского права, стараются «украсить» первобытные времена обществ галльских, германских, скандинавских, славянских, так называемых варварских, до и после падения Римской империи. Его «Письма об истории Франции» (1820 г.), «Рассказы из эпохи Меровингов» (1840 г.) и его «История образования и успехов третьего сословия» (1853 г.) открыли новый путь для истории Франции и вообще Европы; к сожалению, университетская наука не пошла по этому пути.
С верными историческими взглядами и громадной эрудицией он соединял описательный и драматический талант. Кроме названных сочинений, он опубликовал также в 1821 году историю завоевания Англии норманнами и собрание высокоценных документов по истории третьего сословия.
УОЛЛЕС Альфред Рэссель (1823–1917) — английский натуралист. Послал в 1857 году (из Азии, где он собирал коллекции по естественной истории) в Линнеевское общество в Лондоне, независимо от Дарвина, мемуар, в котором он защищал изменяемость видов путем естественного подбора в борьбе за существование. Этот мемуар был сообщен Линнеевскому обществу одновременно с мемуаром Дарвина, который в 1844 г. пришел к той же самой идее. Главные работы: «Доказательства для теорий естественного подбора» (1855–1870); «Малайский Архипелаг» (1869 г.); «Дарвинизм» (1889 г.). Вернувшись к идеям Роберта Оуэна, которые он проповедовал в юности, он в последние годы своей жизни вел серьезною кампанию за национализацию земли.
ФЕХНЕР Густав (1801–1887) — немецкий физиолог и философ. Хотя метафизик и ученик Шеллинга, он тем не менее начал изучать психологию на чисто физиологической экспериментальной почве. Для него материя и дух одной природы и представляют лишь два различных вида, под которыми человеческое познание воспринимает одни и те же явления. Законы их общие. «Элементы психофизики» Фехнера, появившиеся в 1860 году, создали целую эпоху в психологии,
ФОХТ Карл (1817–1895) — швейцарский натуралист, профессор геологии, зоологии и политический деятель. Принимал участие в революции 1848 года. Его материалистические работы, особенно памфлет «Вера горнорабочего и наука», напечатанный в 1854 или 1855 г., «Старое и новое в жизни животных и человека», «Зоологические письма» и т.д. произвели много шума.
ФУРЬЕ Франсуа Шарль (1772–1837) — вместе с Сен-Симоном и Робертом Оуэном один из трех главных основателей социализма. Сущность его теории сводится к тому, что полное и свободное развитие природы человека есть первое условие для достижения счастья и добродетели; между тем как нищета и преступление суть два неизбежных результата принуждения и тех противных природе препятствий, которые наше общество навязывает ради удовлетворения потребностей. Отсюда возникает необходимость полной перестройки общества на новых основах сотрудничества (более подробное развитие см. в главе XII настоящей книги). Главные труды: «Теория четырех движений» (1808 г.); «Трактат о домашней земледельческой ассоциации» (1822 г.); «Новый промышленный мир» (1829 г.). Община, осуществившая некоторые идеи Фурье, была основана в Гизе Годеном Лемэром. Он оставил значительную школу, насчитывавшую в своих рядах Консидерана, Пьера Леру и многих других талантливых писателей.
ШЕЛЛИНГ Фридрих (1775–1854) — немецкий философ. Пытался построить систему философии природы, представлявшую собой отождествление природы и духа, и придать более реальное значение метафизическим «словам» его предшественников, но не достиг этого.
ЭНЦИКЛОПЕДИСТЫ — инициаторы и сотрудники великой французской Энциклопедии (см. Дидро): Д'Аламбер, Бюффон, Кондильяк, Гельвециус, Гольбах, Мабли, Тюрго и др. Важность этого труда заключается главным образом в том, что он не только представляет собой попытку резюмировать все знания того времени и трактовать естественные и математические науки, историю, искусство и литературу с одинаковой объективностью, но и в том, что Энциклопедия стала органом для всей нерелигиозной мысли Франции 18-го века. Вот почему имя энциклопедистов часто дается тем, кто разделял философские идеи Энциклопедии.
ЯКОБИНЦЫ — имя, данное членам политического клуба (Друзья Конституции), пользовавшегося большим влиянием во время революции 1789–1793 года. В этот клуб входили передовые элементы, республиканцы и революционеры буржуазии. Он смело боролся против королевской власти и, позднее, поддерживал Робеспьера, боролся против клуба кордельеров (к которому принадлежал Дантон, а также и гораздо более передовые элементы, как Эбер, Шометт и видные члены парижской коммуны). Он был закрыт во время реакции после 9 термидора. Имя якобинцев часто дается теперь сторонникам революционного крайне централизованного правительства.
1. Книгоиздательством анархо-синдикалистов «Голос труда» изданы в России избранные сочинения Бакунина в пяти томах [III].
2. М. Неттлау. Жизнь и деятельность Михаила Бакунина. Москва, 1920. Книгоиздательство «Голос труда».
3. В примечании к французскому переводу «Соотношения физических сил» Грова Марк Сеген-старший заметил, что его дядя, «гражданин Монгольфьер» (Journal des Mines. T. XIII. № 73), заявил еще в 1800 году, что «движение не может быть ни уничтожено, ни создано, что сила и теплота суть проявления под разными формами одной общей причины».
Герберт Спенсер, родившийся в 1820 году и умерший 8 декабря 1903 года, был членом блестящей группы ученых, к которой принадлежали в Англии: Дарвин, Лайэль, Джон Стюарт Милль, Бэн, Гэксли и др., и которая содействовала так сильно славному пробуждению естественных наук и торжеству индуктивного метода в шестидесятых годах девятнадцатого века. С другой стороны Спенсер соединяется с радикалами, как Карлейль, Рэскин, Джордж Элиот, которые под двойным влиянием Роберта Оуэна, фурьеристов и сен-симонистов, а также политического радикализма «чартистов» запечатлели радикальный, слегка окрашенный социализмом характер на умственном движении Англии в течение тех же 1860–1870 годов.
Спенсер начал свою карьеру как железнодорожный инженер; затем как писатель по экономическим вопросам; и в этот период (1848–1852) он подружился с физиологом Джорджем Люисом и его подругой, авторшей романов «Felix Holt» и «Adam Bede» и других радикальных романов, писавшей под псевдонимом Джордж Элиот. Эта замечательная женщина, которой английское лицемерие не может до сих пор простить того, что она открыто жила с Люисом, не обращаясь за санкцией ни к церкви, ни к государству, оказала глубокое влияние на Спенсера.
Он написал тогда (1850) свое лучшее произведение: «Социальная Статистика, или Указание и исследование некоторых существенных условий человеческого счастья».
В это время он не имел еще того мелкого уважения к буржуазной собственности и презрения к побежденным в борьбе за существование, которое наблюдается в его последующих произведениях, и он определенно высказывался за национализацию земли. В «Социальной статике» есть веяние идеализма.
Совершенно верно, что Спенсер никогда не принимал государственного социализма Луи Блана или государственного коллективизма Видаля и Пеккера и их немецких продолжателей Маркса и Энгельса. Он уже развил свои антиправительственные идеи в 1842 году под заглавием «Собственная сфера правительства». Но он признавал, что земля должна принадлежать народу, и в «Статике» есть страницы, где чувствуется дыхание коммунизма.
Позднее он пересмотрел эту работу и смягчил эти страницы. Однако в нем оставался всегда до самых его последних дней протест против захватчиков земли и против всякого притеснения экономического, политического, умственного или религиозного. Он протестовал всегда против реакционной политики «без принципов». Во время бурской войны он открыто высказался против нападения англичан, и за несколько месяцев до смерти он говорил против протекционизма авантюриста Чемберлена. Всю свою жизнь он отказывался от благородных титулов и орденов, которые ему предлагали, и если какой-нибудь университет посылал ему почетный титул, то он не принимал его.
Вот почему высокие круги всегда молчали о Спенсере. Однако главная заслуга Спенсера заключается не в его «Социальной статике», а в выработке «синтетической философии», которая может рассматриваться, после работ Огюста Конта, как главное философское произведение девятнадцатого века.
Философы восемнадцатого века, и в особенности энциклопедисты, уже пытались построить синтетическую философию вселенной — сводку всего того, что существенно в наших знаниях о природе и человеке: о планетах и звездах, о физических и химических силах (или, скорее, физических и химических движениях молекул), о явлениях растительной и животной жизни, о психологии, о жизни человеческих обществ, развитии их идей, их нравственных идеалов — одним словом, картину природы, как это пытался сделать Гольбах, начиная с какого-нибудь падающего камня и кончая мечтою поэта, — и всё это в плане чисто материальных явлений.
Позднее Огюст Конт предпринял вновь ту же работу. Он пытался построить позитивную философию, которая должна резюмировать главнейшие факты наших знаний природы без какого бы то ни было вмешательства богов, оккультных сил или метафизических слов, заключающих скрытые намеки на сверхъестественные силы.
Позитивная философия Конта, что бы ни говорили о ней немцы и англичане, которые воображают или претендуют, что они не подверглись ее влиянию, — наследница философии Френсиса Бэкона — наложила свою печать на всю научную мысль девятнадцатого века. Она вызвала большое пробуждение среди естественных наук шестидесятых годов, о чем мы говорим в этой книге (глава IV). Именно она воодушевляла Милля, Гэксли, Люиса, Бэна и многих других, и она внушила Спенсеру идею построить самому синтетическую философию. Она дала ему метод для ее построения.
Но философия Конта, не говоря об основной ошибке, которую мы уже указывали, имеет еще один гигантский, громадный недостаток. Конт не был натуралистом. Зоология и геология были ему неизвестны. Доверяясь в этом отношении Кювье, он отрицал изменяемость видов. И это явно помешало ему воспринять эволюцию, развитие, как мы их понимаем теперь.
Уже в 1801 году великий натуралист Ламарк, делая шаг вперед сравнительно с идеями Бюффона, утверждал, что различные виды растений и животных, населяющих теперь землю, развивались постепенно, что они происходили от других видов растений и животных, которые под влиянием изменений в среде, в которой они жили, приобретали всё новые и новые формы. В очень сухом климате, где испарение очень сильно, кожа, поверхность листьев изменяется; самый лист даже исчезает, чтобы дать место твердому и сухому шипу. Животное, которое принуждено пробегать через пустыни, приобретает постепенно более легкие пропорции, чем животное, которое живет, забравшись в тину и грязь болот. Лютик, растущий на лугу, покрытом водой, имеет листья, не похожие на листья лютика, растущего на сухом лугу. И так далее во всей одушевленной природе.
Все изменяется постоянно в природе; формы не являются постоянными — растения и животные, которые мы находим теперь, суть результат долгого приспособления к условиям, которые также постоянно изменяются.
Однако реакция, которая возобладала в Европе после Великой Революции, была такова, что эти идеи Ламарка были бойкотированы и забыты. Немецкая метафизика тогда господствовала, и, одновременно с культом королевской власти, она постановила иудейского бога, который останавливает солнца по своему желанию и следит за тем, чтобы ни один волос не упал с головы человеческой без божественного соизволения; она восстановила культ бессмертной души вселенной, частицы этого бога.
Однако идея естественного развития, эволюции шла своим путем. Если наша система планет и наше солнце являются продуктом медленного развития, как это уже доказали Лаплас и Кант, то разве те массы туманной материи, которые мы видим в звездном небе, не представляют собой мириады миров в процессе формации? Разве Вселенная не есть мир солнечных систем, в постоянном процессе развития, которое постоянно начинается сызнова, и так до бесконечности?
Если уже Бюффон и Ламарк догадались, что лев, тигр, жираф так хорошо приспособились к среде, в которой они живут, именно потому что среда сделала их такими, какие они есть, то факты, накоплявшиеся со всех сторон в начале века благодаря далеким путешествиям, приносили каждый день новые доказательства в пользу этой идеи. Изменяемость видов становилась доказанным фактом. Трансформизм и, следовательно, развитие, постоянно возобновляющееся, новых видов выдвигалось на первый план.
В то же время геология утверждала, что протекли тысячи веков, раньше чем первые рыбы, затем первые пресмыкающиеся, затем первые птицы, млекопитающие и, наконец, человек появились на земле. Эти идеи были достаточно распространены еще в первой половине этого века, только о них еще не смели говорить открыто даже в 1840 году, когда Чемберс привел их в систему в своей наделавшей столько шуму книге «Следы творения», он не посмел поставить на ней свое имя и скрыл свое авторство так ловко, что в течение сорока лет не могли открыть, кто же автор этой книги.
И когда метафизики говорят нам теперь, что Гегель открыл или только популяризовал идею изменяемости, эволюции, то эти господа доказывают только, что история естественных наук остается им столь же неизвестной, как сам алфавит этих наук и их метод.
Идея эволюции стала обязательной во всех областях. Особенно важно было приложить ее к толкованию всей системы природы, а также к человеческим учреждениям, религиям, нравственным идеям. Нужно было — сохраняя всецело основную идею позитивной философии Огюста Копта — распространить ее таким образом, чтобы она охватила собой совокупность всего, что живет и развивается на земле.
Этому и посвятил себя Спенсер.
Как Дарвин, он был человек слабого здоровья. Но, строго подчинив себя известной физической и умственной гигиене, экономизируя свои силы, он достиг того, что совершил колоссальную работу.
Он написал в самом деле полную систему синтетической философии, которая охватывала прежде всего силы физические и химические; затем жизнь бесчисленных солнц, находящихся в процессе формации или в процессе распадения и населяющих Вселенную; затем эволюцию нашей солнечной системы и нашей планеты. Это составляет «Основные принципы».
Затем идет эволюция живых существ на нашей земле, о чем говорится в «Принципах биологии». Это очень специальный труд, в котором Спенсер, следуя линиям, уже предуказанным или намеченным гением Конта, положил много оригинального труда и показал, как должна была появиться под действием химических сил жизнь на нашем земном шаре, как она началась с маленьких соединений микроскопических клеточек и как постепенно развилось все огромное разнообразие растений и животных от самых простых до самых сложных [1]. Здесь Спенсер отчасти опередил Дарвина; и если он далеко не обладал теми знаниями, которые имел Дарвин, и не углублял каждый вопрос, как это делал Дарвин, то, с другой стороны, он иногда доходил к более широким и более верным выводам из целого, чем те, которые исходили от его великого современника и учителя.
Согласно Спенсеру, новые виды растений и животных берут свое начало прежде всего, как сказал Ламарк, в прямом воздействии среды на индивидуумов. Он называл это прямым приспособлением. Затем эти новые изменения, происшедшие под влиянием или сухости, или влажности, или холода климата, или жары, или под влиянием рода пищи и т.д., — если они достаточно серьезны, чтобы быть полезными в борьбе за существование, — позволят индивидуумам, которые обладают ими и поэтому являются лучше приспособленными к окружающей их среде, выживать и оставлять более здоровое потомство. Это выживание «лучше приспособленных» есть естественный подбор в борьбе за существование, указанный Дарвином. Спенсер назвал его косвенным приспособлением.
Это двойное происхождение видов есть также точка зрения, которая ныне господствует в науке. Сам Дарвин поспешил принять ее.
Следующая часть философии Спенсера — «Принципы психологии». Здесь он стоит всецело на материалистической точке зрения. Он не произносит слова материализм. Но, как Бэн, решительно разрывает с метафизикой и вырабатывает основы материалистической психологии.
Далее он дает нам «Принципы социологии» — основы науки об обществе, основывающейся, как предвидел Конт, на постепенном развитии обычаев и учреждений.
И, наконец, он дает нам «Принципы этики», то есть нравственности. Две части этого последнего отдела — «Эволюционистская мораль» и «Справедливость» — достаточно хорошо известны во Франции.
Таким образом, мы имеем полную систему эволюционистской философии.
Во всех своих частях философия Спенсера, включая сюда и «Принципы этики», — абсолютно свободна от всякого религиозного влияния. Это уже много. И когда думаешь, насколько то, что пишется даже в наши дни о философии, и в особенности о вопросах нравственности, проникнуто еще влиянием христианства, то особенно ценишь услуги, оказанные Спенсером.
До него никто не сумел дать системы Вселенной, организмов, человека, человеческих обществ и их нравственных понятий абсолютно агностической, нехристианской. Для Спенсера христианство есть религия, как все остальные имеющая то же происхождение из тех же страхов и тех же настроений, — религия, которая, без сомнения, оказала громадное влияние на человечество, но которая для философа является лишь фактом из истории обществ, фактом того же разряда, как наши юридические понятия и наши учреждения. Также Спенсер изучал ее естественное происхождение и эволюцию. Даже тогда, когда он говорит о морали, он интересуется более происхождением и развитием того или иного обычая, того или иного нравственного принципа, чем основателями той или иной религии или нравственного учения. Что, однако, недостает Спенсеру — это боевого духа, нападающего темперамента. Он строит свою систему Вселенной, рассматриваемой как результат физических сил, но хотелось бы также видеть, чтобы он разрушил те предрассудки и суеверия, которые давят души людей и мешают им принять эту систему. Спенсер, однако, проходит мимо них в молчании или только бросает им мимоходом слово презрения.
Стиль Спенсера иногда тяжел. Очень часто его доказательства недостаточны, чтобы убедить вас. (Дарвин уже отметил это.) Кроме того, у него чувствуется отсутствие поэта, артиста. Но когда вы прочли его сочинения — хотя бы в сокращении, — вы чувствуете, что получили полное представление о Вселенной, о природе во всем ее целом, в котором не остается больше места для мистического, сверхъестественного. Вы понимаете, что вы можете изменить ее во многих деталях, но что в ней есть очень важный завоеванный пункт. «Абсолют», «субстанция», представляемые как «божественный дух», кажутся вам столь маленькими, мелкими, столь придуманными, изобретенными, когда вы сможете составить себе действительную, реальную, конкретную идею о том, как живут миры, солнечные системы, планеты и эти маленькие столь претенциозные существа — люди!
Спенсер не возвышается до того, чтобы открыть вам большие и прекрасные горизонты Вселенной. Всегда слишком на земле, он не отзывается на поэтическую экзальтацию, которую внушает нам созерцание Вселенной во всей ее совокупности. Поэзия природы, Вселенной, к несчастью, для него не существует. Но он дает нам понять, как, благодаря действию одних химических и физических сил, жизнь природы должна была зародиться на нашей планете; как, благодаря действию тех же сил, должны были появиться более простые растения и как вследствие всё более и более сложных приспособлений должны были развиться более сложные растения. Он вам показывает, как другая ветвь — животные — также должны были появиться, как эта ветвь должна была развиваться и дойти до человека, чтобы и его, в свою очередь, усовершенствовать и превзойти в будущем. Спенсер заставляет вас понять, почему эволюция до сих пор была прогрессом и почему человечество может и должно идти к все более и более высоким целям, пока продолжается эта эволюция.
В своих «Принципах социологии» Спенсер развертывает снова ряд человеческих учреждении, веровании, общих идей, цивилизаций, от самых простых до самых сложных. В деталях он, очевидно, может ошибаться, он ошибается даже часто. Наше понятие об эволюции обществ отличается очень многим от его понятия.
Но Спенсер знакомит нас с правильным методом объяснения общественных фактов, — методом индуктивных наук, который состоит в нахождении объяснения всех социальных явлений в естественных причинах, самых близких прежде всего и самых простых, но не в сверхъестественных силах или метафизических гипотезах, зародившихся в словесных анализах. Когда привыкнешь к этому методу, то действительно видишь, что все наши учреждения, наши экономические отношения, наши языки, религии, музыка, нравственные идеи, поэзия и т.д. объясняются теми же изменениями естественных явлений, которые объясняют движения солнц и движение пыли, носящейся в пространстве, цвета радуги и цвета бабочек, формы цветов и формы животных, обычаи муравьев и обычаи слонов и людей.
Совершенно верно, что Спенсер не дает нам чувствовать, осязать это единство природы, не заставляет нас чувствовать красоту, поэзию этого синтетического объяснения Вселенной. Для этого ему не хватает гения Лапласа, поэтического чувства Гумбольдта, красоты формы, которой обладал Элизе Реклю. Этих и многих других качеств у него нет. Но он заставляет нас понять, как мыслит натуралист, когда он освобождается от религиозного к схоластического учения, которым пытались парализовать его дух.
Но, позволительно спросить, освободился ли сам Спенсер совершенно от этой мертвой тяжести? — Да, почти, но не вполне. В каждой науке, когда мы начинаем изучать ее основательно, мы доходим до известного предела, дальше которого, в данный момент, мы не можем идти дальше. Это именно и делает науку вечно юной, вечно привлекательной. Какой экстаз и какой восторг охватывал нас в середине девятнадцатого века, когда были сделаны такие прекрасные открытия в астрономии, в физических науках, в биологии, т.е. науке жизни, и в психологии. Какие прекрасные горизонты открывались перед нашими глазами в это время, когда границы науки так внезапно были раздвинуты. Раздвинуты, но не уничтожены, потому что сейчас же установились новые границы и со всех сторон возникли новые проблемы, требовавшие разрешения.
Наука постоянно раздвигает таким образом свои пределы. Там, где двадцать лет тому назад она останавливалась, теперь уже завоеванная область. Граница отступила. Но, сделав большие шаги вперед, наука снова останавливается, чтобы пересмотреть свои победы во всем их целом, прозондировать новые открывающиеся перед ней горизонты и собрать новые факты, прежде чем сделать дальнейшие шаги и идти к новым завоеваниям.
Так, пятьдесят лет тому назад мы говорили: «Вот группа явлений — притяжения и отталкивания, — которые имеют что-то общее. Назовем их „электрическими явлениями“ и будем называть „электричеством“ неизвестную до сих пор причину этих фактов, какая бы она ни была». И когда нетерпеливые спрашивали нас: «А что такое это электричество?» — то мы имели честность ответить им, что пока, в данный момент, мы не знаем.
Теперь сделан еще один шаг вперед. Мы нашли пункт сходства между звуком, теплотой, светом и — электричеством. Действительно, когда колокол звонит, он производит воздушные волны, попеременно сжатые и разреженные, которые следуют друг за другом, как волны по поверхности пруда.
В воздухе звуковые волны идут с быстротой около 300 метров в секунду, и они распространяются столь хорошо известным нам образом, что мы можем подвергнуть их математическому вычислению. Это мы знали уже давно. Но теперь открыли, что теплота, свет, а также электричество распространяются совершенно таким же образом, только с быстротою 300 000 километров в секунду. Конечно, то, что вибрирует в электрических явлениях, есть материя бесконечно более разреженная, чем воздух; но электричество, как и теплота и свет, обязано этим вибрациям, абсолютно сходным с теми, которые производит колокол в воздухе, и мы можем подвергнуть их тому же математическому изучению.
Без сомнения, это еще далеко не всё, что можно знать об электричестве, неизвестное окружает нас со всех сторон; но это первое приближение. Зная это, мы придем ко второму приближению, которое объяснит факты еще более точно. А между тем мы уже можем говорить с одного континента на другой, даже не прибегая к подводному кабелю, и вам сообщают новости дня на борт корабля, несущегося на всех парах через океан.
«Но что это такое за материя, которая вибрирует?» — как спросите, может быть, вы. — «Я не знаю пока, в данный момент, я не знал ничего об электричестве и теплоте пятьдесят лет тому назад», — таков будет ответ. И если вы будете настаивать и спросите: «А будем ли мы знать об этом больше через пятьдесят лет?» — никто не сможет ответить вам по этому поводу. Всё, что можно сказать, это что в один прекрасный день люди будут знать гораздо больше, чем мы [2]. Как могли мы, например, предсказать в 1860 году, что к концу столетия мы будем посылать электрические волны из Ирландии в Нью-Йорк, когда мы не знали, что электричество есть вибрации, сходные с световыми вибрациями? Постараемся учить поменьше глупостей в наших школах, постараемся лучше изучать естественные науки, так, чтобы развить смелость и еще смелость в молодых умах, и тогда увидим!
Это всё, что может сказать вам наука.
Спенсер же сказал больше, и это большее было напрасно.
Он утверждал, что дальше известного предела находится не неизвестное, которое, может быть, будет узнано через сто лет, а непознаваемое, которое не может быть познано нашим разумом. На это английский позитивист Фредерик Гаррисон совершенно справедливо заметил ему: «Ах, так! скажите пожалуйста, но вы претендуете знать очень много об этом неизвестном, которое, по вашим словам, непознаваемо, раз вы говорите, что оно не может быть узнано».
Действительно, чтобы сказать, что тó, что находится «за пределами» современной науки, непознаваемо, нужно быть уверенным, что оно существенно отличается от того, что мы научились знать до сих пор. Но тогда это уже является громадным знанием об этом неизвестном. Это значит утверждать, что оно отличается настолько от всех механических, химических, умственных и чувственных явлений, о которых мы знаем хоть что-нибудь, что оно никогда не будет подведено ни под одну из этих рубрик. Делать подобное утверждение о том, что самим утверждающим признается за непознаваемое, есть очевидно вопиющее противоречие. Это значит сказать одновременно «я ничего об этом не знаю» и «я знаю об этом настолько, что могу сказать, что это совсем не похоже даже издалека на то, что я знаю!»
Если мы знаем что-либо о вселенной, о ее прошлом существовании и о законах ее развития; если мы в состоянии определить отношения, которые существуют, скажем, между расстояниями, отделяющими нас от млечного пути и от движений солнц, а также молекул, вибрирующих в этом пространстве; если, одним словом, наука о Вселенной возможна, — это значит, что между этой вселенной и нашим мозгом, нашей нервной системой и нашим организмом вообще существует сходство структуры.
Если бы наш мозг состоял из веществ, существенно отличающихся от тех, которые образуют мир солнц, звезд, растений и других животных; если бы законы молекулярных вибрации и химических преобразований в нашем мозгу и нашем спинном хребте отличались бы от тех законов, которые существуют вне нашей планеты; если бы, наконец, свет, проходя через пространство между звездами и нашим глазом, подчинялся бы во время этого пробега законам, отличным от тех, которые существуют в нашем глазу, в наших зрительных нервах, через которые он проходит, чтобы достичь до нашего мозга, и в нашем мозгу, — то никогда мы не могли бы знать ничего верного о вселенной и законах, — о постоянных существующих в ней отношениях; тогда как теперь мы знаем достаточно, чтобы предсказать массу вещей и знать, что сами законы, которые дают нам возможность предсказывать, есть не что иное, как отношения, усвоенные нашим мозгом.
Вот почему не только является противоречием называть непознаваемым то, что известно, но всё заставляет нас, наоборот, верить, что в природе нет ничего, что не находит себе эквивалента в нашем мозгу — частичке той же самой природы, состоящей из тех же физических и химических элементов, — ничего, следовательно, что должно навсегда оставаться неизвестным, то есть не может найти своего представления в нашем мозгу.
В сущности, говорить о Непознаваемом значит всегда возвращаться, не замечая того, к громким словесам религий, и так как религиозные люди не упустят использовать эту ошибку Спенсера, то мы и позволяем себе войти в слишком подробные детали по этому поводу. Допустить Непознаваемое Спенсера значит постоянно предполагать силу, бесконечно более высшую по сравнению с теми, которые действуют в нашем разуме и которые проявляются в действии нашего мозга, тогда как ничто, абсолютно ничто, не дает нам права предполагать эту силу. Для натуралиста отвлеченное, абсолют, непознаваемое есть всегда одна и та же гипотеза, в которой Лаплас не нуждался в своей системе мира и в которой не нуждаемся мы, чтобы объяснить себе не только вселенную, мир, но и жизнь нашей планеты со всеми ее проявлениями. Это — роскошь, бесполезная надстройка, пережиток.
Оставляя в стороне ошибку о непознаваемом, философия Спенсера позволяет нам, таким образом, отдать себе отчет во всем ряде физических, биологических, психических, исторических и нравственных явлений, пользуясь всё время тем же научным индуктивным методом.
Читая его произведения, вы видите, как все эти явления, столь разнообразные и входящие в столь различные науки, связаны между собой; как все они суть проявление тех же физических сил; и как надо их понимать и анализировать, если следовать всегда тем же методам мышления, как если бы они были физическими явлениями.
Следует ли из этого, что все выводы, сделанные Спенсером согласно этому методу, верны, правильны? что он сам всегда прилагал безошибочно этот метод? — Конечно, нет! Написана ли книга Спенсером или каким-либо другим мыслителем, на нас самих, на нашем разуме, лежит долг смотреть, сделал ли автор правильное заключение, остался ли он верен своему методу, не вводят ли новые факты, которые, как мы знаем, собраны после издания данной книги, некоторые изменения в его заключения. В этом-то и проявляется научный метод. Он заставляет автора излагать свои факты и свои рассуждения таким образом, чтобы вы могли судить их сами. Перед вами говорит не бог, а равный вам человек, который рассуждает и приглашает вас делать то же самое.
Пока Спенсер рассуждал относительно физики, химии, биологии и даже психологии (то есть о наших эмоциях, способах чувствовать, мыслить и действовать), его заключения почти всегда правильны. Но когда он доходит до социологии и социальной морали (этики), получается совсем другое — для некоторых из его выводов.
До сих пор он ищет и — находит. Здесь же (это чувствуется с первых шагов) он имеет уже совершенно готовые идеи: идеи буржуазного радикализма, развитые им еще в 1850 году в его «Социальной статике», раньше чем он начал разрабатывать свою философию природы. И он пересмотрел и развил эти идеи в еще более буржуазном смысле.
Очевидно, что при каждом научном исследовании каждый ученый имеет уже с самого начала некоторые предположения, гипотезы, которые он хочет проверить, чтобы или доказать их, или отвергнуть совсем. И даже в естественных науках случается, что человек относится пристрастно к своей гипотезе, в то время как другие хорошо видят ее недостатки.
Но хуже всего это проявляется во всем, что касается жизни обществ. Берясь за работу в этой области, каждый имеет уже свой общественный идеал. Он уже почерпнул из своей жизни и опыта известную манеру судить привилегии богатства и рождения, которые он признает или отрицает; он имеет свое мерило для делений общества; он подвергается тысяче влияний своей среды. И так как науки, трактующие общественные явления, находятся еще в состоянии младенчества, и так как Спенсер, после Конта, стал первым применять действительно научный метод к общественным явлениям, то вполне естественно, что он не сумел стряхнуть с себя влияния буржуазных идей своей среды.
Поэтому часто случается, что читатели бывают просто шокированы заключениями Спенсера. Насколько они восхищаются его мыслями в «Принципах биологии», настолько они чувствуют узость его взглядов, когда он говорит, например, об отношениях между трудом и капиталом в обществе.
Укажем хоть один пример, кстати, очень важный. Спенсер воспитался на буржуазной и религиозной идее справедливого воздаяния. Вы плохо поступили — и вы будете наказаны; вы были очень прилежным инженером — и ваш хозяин прибавит вам один шиллинг в неделю жалованья. По крайней мере, Спенсер верил в это. И этот принцип «справедливого» воздаяния сделался для него законом природы.
Во всем, что касается детей и подростков, раньше чем они научатся кормить самих себя, воздаяние в животном мире, говорит Спенсер, не пропорционально усилиям; это неизбежно. Но «между взрослыми должна быть сообразность с законом, согласно которому полученные блага будут пропорциональны достоинствам каждого, а достоинства измеряются способностями человека поддерживать самому свое существование».
И дальше: «таковы суть законы поддержания видов; и если мы допускаем, что сохранение данного вида желательно, то отсюда вытекает обязанность сообразоваться с этими законами, которые мы можем в каждом случае назвать полу-этическими или этическими» («Справедливость»).
Как мы видим, весь этот язык, с его идеей воздаяния, закона, обязанности не есть язык натуралиста. Это говорит не наблюдатель природы, а писатель по юридическим вопросам или политической экономии, читающий вам нотацию.
Объяснение этого следующее: Спенсер знает социализм. Но он отрицает его, говоря, что если каждый человек не вознаграждается точно и строго по его делам и заслугам, то это — смерть общества. И чтобы доказать этот принцип, бесспорный в его глазах, он старается сделать его законом природы, что заставляет философа оставлять в стороне, при таком способе мышления, научный метод. В результате мы сейчас же видим его ошибку.
Современная наука об обществах — социология — не довольствуется более одним лишь произвольным изложением «законов Духа», как это делали гегельянцы. После Конта она изучает различные законы, пройденные человечеством, начиная от дикарей каменного века и кончая нашими днями, и она открывает также в наших современных учреждениях массу пережитков старого, — учреждений, которые остались еще от каменного века. Наши религии, наши своды законов, наши обычаи относительно мертвых, различные годовые празднества, наши обряды и церемонии — всё это полно старины. И изучая эволюцию, постепенное развитие учреждений, суеверий и предрассудков, начинаешь понимать и — скажем открыто — презирать наши учреждения юридические, государственные, обрядовые и другие, и догадываться, каково будет дальнейшее развитие наших обществ.
Спенсер сделал эту работу, но с тем отсутствием понимания учреждений, непохожих на встречающиеся в Англии, которое так характерно для огромного большинства англичан. Кроме того, он не знал людей. Он не путешествовал (он был только один раз в Соединенных Штатах и один раз в Италии, где он чувствовал себя совсем несчастным в среде, которая не была его привычной английской средой), и он никогда не понимал духа учреждений нецивилизованных народов.
Вот почему мы постоянно встречаем в его «Социологии» совершенно ложные утверждения, когда вопрос идет о толковании древних обычаев или попытке приподнять завесу будущего.
Если мы имеем право делать Спенсеру упреки, которые мы только что формулировали, то нужно тем не менее сказать, что его социологические и этические понятия (общественная мораль) гораздо более передовые, чем те, которые встречаешь в государственнических теориях, сочиняемых доселе всеми писателями буржуазного лагеря.
Из своего научного анализа он выводит, что цивилизованные общества идут к полному освобождению от всех пережитков теократических, правительственных и военных, существующих до сих пор среди нас.
Насколько можно предвидеть будущее, изучая прошедшее, человеческие общества, говорит Спенсер, идут к такому состоянию, при котором воинственный боевой дух и военная структура, характеризующие младенчество общества, уступят место промышленному духу и организации, основанной на взаимности и добровольном сотрудничестве. А последнее, с своей стороны, по мере того как старые воинствующие учреждения — королевская власть, дворянство, армия, государство — будут исчезать все более и более, даст толчок росту альтруистического общинного духа, и настолько (здесь Спенсер встречается с анархистами), что общество придет к состоянию, в котором без всякого давления извне и лишь вследствие установившихся общественных привычек действия каждого не будут более иметь своею целью порабощение других, а, наоборот, будут содействовать росту всеобщего счастья и обеспечению независимости каждого.
Там, где все теоретики-государственники проповедуют дисциплину, подчинение, государственную централизацию, Спенсер предвидит уничтожение государства, освобождение личности, полную свободу. И хотя он сам буржуа-индивидуалист, он не останавливается на этой стадии индивидуализма, являющегося идеалом современной буржуазии, — он видит свободную кооперацию, сотрудничество (то, что мы называем свободным коммунистическим соглашением), которое распространится на все отрасли человеческой деятельности и приведет общество к совершенному развитию человеческой личности со всеми ее личными индивидуальными чертами — к индивидуации, как говорит Спенсер.
Раз земля будет общественной собственностью и все доходы, приносимые ею, будут идти обществу, а не личности, то не будет нужды, думает Спенсер (и в этом он очевидно обманывается), трогать личную собственность в области промышленности. Достаточно будет разумное сотрудничество, кооперация. Нужно заметить только, что под кооперацией Спенсер не подразумевает здесь те акционерные компании четвертого сословия, которые теперь называют кооперативами. Он имеет в виду все соединенные, скомбинированные усилия индивидуумов для производства сообща или для потребления, оставляя в стороне те цели наживы и эксплоатации акционеров, которые составляют главную суть современных кооперативных обществ. Он имеет в виду то, что среди анархистов называется «свободной средой».
Это будет общество, говорит он, «в котором личная жизнь будет, таким образом, доведена до наибольшего возможного для нее развития, совместимого с общественною жизнью, и общественная жизнь не будет иметь другой цели, кроме поддержания самого полного объема индивидуальной жизни». Он доходит, таким образом, до свободного коммунистического соглашения, целью которого является самое широкое развитие индивидуальной жизни, — самая высокая индивидуация, как он говорил в противоположность индивидуализму, понимая под индивидуален самое полное развитие всех способностей каждого, а не глупый индивидуализм буржуазии, который проповедует: «Каждый для себя, и Бог для всех».
Только, как истому буржуа, Спенсеру мерещилось в каждом углу видение «лентяя», который не станет работать, если его существование будет обеспечено в коммунистическом обществе; он видел везде loafer (бродягу), который дрожит от холода у двери клуба, ожидая буржуа, которому он поможет влезть в карету и у которого он потребует (о, бездельник!) монету в два су! Так, невольно иной раз трешь себе глаза, читая Спенсера: неужто это он, столь умный человек, позволяет себе подобные выходки против нищих или ворчит против бесплатного обучения, против обязательства давать по одному экземпляру своих сочинений бесплатно в публичную библиотеку при Британском музее.
Ограниченный, узкий дух буржуа проявляется, таким образом, среди самых высоких рассуждений, — и в этом Спенсер имеет поразительную черту сходства с Фурье, который, также будучи гениальным человеком, вдруг превращается в лавочника среди своих мыслей. Не забудемте, однако же, коллективистов, которые так же боятся «лентяев», хотя это у них прикрыто разными фразами и формулами!
Но видоизмените заключения Спенсера там, где он слишком очевидно грешит против всего того, чему нас учит изучение людей. Углубите его самую буржуазную мысль, чтобы найти в ней истинный его мотив, и это всегда будет ненависть всякого ограничения полной и безусловной свободы человека, желание вызвать наибольшее напряжение инициативы, свободы и веры в свои силы; исправьте его систему, где Спенсер недостаточно углубил последствия современного капитализма; ищите истинный мотив его уважения собственности, который всегда сводится, как у Прудона, к ненависти государства и боязни монастыря и казармы. Сделайте эти поправки (в этом-то и состоит красота и выгода всякого индуктивного научного исследования, что его ошибки могут быть исправлены, не нарушая всей системы), и вы найдете у Спенсера социальную систему, которая в очень большой степени сходна с системой анархо-коммунистов.
Если анархисты-индивидуалисты, как Тэккер, приняли Спенсера таковым, каков он есть, с его буржуазным индивидуализмом в отношении к промышленной собственности и буржуазного «воздаяния», то они приняли скорее букву его системы, чем дух. Достаточно было бы сделать в ней поправки, на которые нас уполномочивает сам Спенсер, вводя в свою систему добровольное сотрудничество и протест против индивидуального захвата земли, и тогда можно было, через эту систему, прийти к нашим заключениям. Это констатировали, конечно, с сожалением, многие большие английские журналы в своих некрологах по поводу смерти Спенсера. Спенсер, говорили они, подошел слишком близко к анархическому коммунизму. Именно по этой причине к нему относились с таким отрицанием в Англии.
До сих пор во всех теориях общества, которые преподносились нам философами, личность приносилась в жертву государству. После Канта Конт, а за ним другие впадали в ту же ошибку, и немецкие метафизики увеличивали ее своей яростною преданностью идее государства.
Система Спенсера была первая, которая, с одной стороны, освобождалась от религиозного предрассудка и, с другой стороны, прямо и твердо утвердила верховенство личности. Государство более не главенствует как «цель человеческого развития» (гегельянский стиль). На первый план, наоборот, поставлена личность, и она может выбирать себе общество, которое она хочет, и решить, до какой степени она желает отдать себя этому обществу.
Спенсер нас учит, что нужно бороться в человеке против духа подчинения своему обществу, но ни в коем случае против духа независимости; между тем как все религии, все предыдущие социальные системы боролись именно против духа независимости из-за боязни мятежей и восстаний.
К несчастью, здесь еще раз Спенсер не остается верен самому себе. Он ставит революционное положение и — спешит смягчить его, предлагая компромисс. И раз он пошел по этой дороге, он должен идти дальше, от одной уступки к другой, — так что в конце концов компрометирует всю свою работу.
Придав смелое заглавие — «Личность против государства» — одной части своей «Социологии», он, однако, допускает отрицательную роль государства, как охранителя. Так, государство не должно употреблять общественных средств на создание национальной библиотеки или основывать университеты, — это не его дело. Но оно будет бодрствовать над охраной индивидуумов — одних против других. Оно будет охранять их права собственности.
Но так как нужны народные представители для издания законов, судьи для объяснения этих законов и университеты для обучения искусству создания и толкования законов, то, исходя из одного этого, Спенсер приходит назад к тому, что восстанавливает государство в самых его злостных функциях, вплоть до тюрьмы и усовершенствованной гильотины.
Здесь опять — и здесь в особенности — ему не хватает смелости. «Золотая середина» удерживает его. Может быть, он был стеснен недостатком знаний, потому что он набросал свою философию в то время, когда его знания были еще ограниченны, и всю свою жизнь он страдал от незнания других языков, кроме английского. Или, может быть, весь его характер и воспитание не позволяли ему подняться на высоту, на которую должен был бы подняться философ с такими громадными познаниями?.. Или это было влияние английской среды — всегда «левого центра» и никогда «Горы»?..
Вот, в кратком очерке, отличительные черты Спенсера. Создать синтетическую философию, представляющую собой сводку всей совокупности человеческих знаний и дающую материалистическое объяснение всех явлений природы и умственной жизни человека и жизни обществ, — это есть колоссальный труд. Спенсер выполнил его лишь отчасти.
Но, вполне признавая оказанные им услуги, было бы неправильно дать себя увлечь нашим перед ним преклонением до того чтобы поверить, что его работа действительно содержит в себе последние результаты наук и индуктивного метода в приложении к человеку. Основная идея этой работы верна. Но в отдельных случаях она была много раз искажена благодаря различным причинам. Одни из них нами были только что указаны. Другие, как например, ошибочный метод аналогий, и в особенности преувеличение борьбы за существование между индивидуумами одного и того же рода, и слишком малое внимание, отданное другому закону природы — взаимной помощи, — были упомянуты в тексте настоящей книги.
Мы не можем принять всех заключений Спенсера. Мы должны даже внести поправки в большинство заключений его «Социологии», как это сделал Михайловский в очень важном пункте — теории прогресса. Здесь мы должны в одном месте оставаться более верными научному методу, в другом месте — отделаться от некоторых предрассудков и в третьем месте еще раз проделать более глубокое исследование той или иной группы явлений.
Но над всем этим и вне этого остается один факт самой высокой важности, доказанный Спенсером.
С того момента, как мы начинаем стремиться создать синтетическую мировую философию, включая сюда жизнь общества, мы неизбежно приходим не только к отрицанию силы, которая управляет Вселенной, не только к отрицанию бессмертной души или особой жизненной силы, но мы приходим также к тому, что мы должны низвергнуть третий фетиш — государство, власть человека над человеком. Мы приходим к предвидению неизбежности анархии для будущего цивилизованных обществ.
В этом смысле Герберт Спенсер, несомненно, способствовал тому, чтобы философия того века, в которой мы вступаем, стала анархической.
1. Как сокращенное изложение этой прекрасной книги можно взять маленькую книжку Эд. Перье «Животные колонии» [IV], написанную в очень простом стиле.
2. Действительно, изучение вновь открытых газов: аргона, неона и т.д., атомы которых находятся в столь быстрой вибрации, что их крайне трудно ввести в химические комбинации, дало уже Менделееву мысль, что эфир есть не что иное, как вещество, атомы которого находятся еще в более быстрой вибрации, чем аргон и неон, — столь быстрой, что они не могут войти ни в какую химическую комбинацию, и что они носятся свободно в междузвездном пространстве посреди сгущенных атомов, из которых образованы солнца и планеты с облаками окружающих их газов и пыли.
I. Heath R. Anabaptism from its rise at Zwickau to its fall in Münster 1521–1536. — London: Alexander & Shepheard, 1895.
II. См. также русский перевод: Буонарроти Ф. Заговор во имя равенства, именуемый заговором Бабефа / Пер. с франц. Э.А. Желубовской. Коммент. под ред. А.З. Манфреда. Вступит. статья В.П. Волгина. — М., Л.: Изд-во АН СССР, 1948. — Т. I. — 428 с.; Т. II. — 400 с. — (Предшественники научного социализма).
III. См.: Бакунин М.А. Избранные сочинения. — Пб.; М.: Голос Труда, 1919–1922. — Т. 1: Государственность и анархия / С биогр. очерком В. Черкезова. — 1919; Т. 2: Кнуто-Германская империя и социальная революция / С предисловием Дж. Гильома. — 1919; Т.3: Федерализм, социализм и антителеологизм/ С предисловием Дж. Гильома. — 1920; Т. 4: Политика Интернационала; Письма к французу; Парижская коммуна. — 1920; Т. 5: «Альянс» и Интернационал; Интернационал и Мадзини. — 1922.
IV. Скорее всего, Кропоткин имел в виду другую книгу французского зоолога Эдмонда Перье — «Философия зоологии по Дарвину» (Perrier E. La philosophie zoologique avant Darwin. — Paris: F. Alcan, 1884. — XII, 292 p.), поскольку «Животные колонии», том в 800 страниц с лишним (Perrier E. Les colonies animales et la formation des organismes. — Paris: G. Masson, 1881. — XII, 798 p.), назвать «маленькой книжкой» никак нельзя.
| Часть IV | Оглавление |
| Алфавитный каталог | Систематический каталог |