Правильная постановка задачи является наполовину ее разрешением.
Что следует понимать под «проблемой одаренности»?
Сравнительный метод нам поможет, лучше разобраться в этом вопросе.
Если сравнить слух человека и собаки, то у последней он окажется вдвое восприимчивее. В то время, как человек может уловить звук лишь до 50 000 колебаний в секунду, собака ощущает до 100 000 колебаний. Мало того, слуховой анализатор (по терминологии проф. Павлова) собаки совершеннее человеческого. Не видя человека, собака узнаёт его шаги и, если это служитель лаборатории, который обычно ее кормит, то у нее начинает течь слюна до появления самого человека (наблюдения в лаборатории проф. Павлова). В данном случае мы должны признать, что психо-физиологическая одаренность собаки в отношении слухового анализатора превосходит одаренность человека, ибо при любой упражняемости тонкость слуха последнего не может достичь этих пределов.
То же самое относится к одаренности собаки в сфере обоняния.
Точно так же превосходят человека в отношении зрительного анализатора хищные птицы, как ястреб, различающий мелких животных с большой высоты, или морские орлы, высматривающие на лету рыбу в воде.
Если теперь мы захотим оценить сравнительную одаренность людей различных рас, например, находящихся на низших ступенях антропологического развития австралийского негра или бушмена с современным европейцем, то, при одинаковых условиях упражняемости, без сомнения, первые не смогут быть сопоставлены в отношении одаренности с последним, даже если их органы чувств не представят заметной разницы в восприимчивости. Тут, очевидно, выявляется разница в интимном морфологическом строении и развитии центральной нервной системы.
Аналогичную разницу в одаренности нетрудно установить между нормальными индивидуумами и ясно выраженными формами болезненных состояний, вроде идиотизма, кретинизма и различных степеней дефективности.
Но дело совершенно меняется при попытке выявить сравнительную одаренность нормальных людей одной и той же расы. Рассматривая психические явления как одну из разновидностей физиологических функций анатомического строения соответствующих органов, мы в данном случае лишены возможности установить первичное соотношение между органом и его психической деятельностью. Ибо из общей физиологии известно, что, если строение органа предопределяет его деятельность, то не в меньшей степени и деятельность, т.е. упражняемость, воздействует на развитие самого органа, иначе он атрофируется, в лучшем случае остается без развития. Следовательно, одаренность в строгом смысле слова следовало бы определять непосредственно после рождения, так как вся дальнейшая жизнь является сплошной упражняемостью при самых разнообразных условиях. А так как одаренность новорожденного, при нынешнем состоянии науки, не поддается оценке, то и вся проблема одаренности является практически неразрешимой задачей.
С точки зрения социалистической эта невозможность определения наследственной одаренности не имеет большого практического значения, ибо социализм стремится к интегральному воспитанию, к гармоничному развитию всех способностей человека: физических, умственных, эстетических и нравственных. Упражняемость же человека во всех этих отношениях весьма эластична. Всем известно, с какой легкостью дети развивают при надлежащих условиях свои обыкновенные дарования. Изумительное развитие слуха и осязания слепые от роду приобретают, а не рождаются одаренными этими качествами. Точно так же глухие научаются читать на губах собеседника, порой даже сами не давая себе отчета в этом.
Можно с уверенностью сказать, что дети, получившие обыкновенное разностороннее развитие, окажутся достаточно подготовленными для подавляющего большинства производственных и общественно-служебных профессий. В выборе последних и в подготовке к ним они могут руководствоваться хозяйственно-общественными соображениями или личными склонностями и влечениями.
Если при этом понадобится известная консультация, то последняя должна носить скорее медико-профилактический характер, ибо число профессий, к которым нормально развитой подросток может быть пригоден, почти не ограничено.
Что касается до научных, литературных, художественных, изобретательных и иных талантов, то на их создание специальным отбором современная психотехника едва ли может претендовать.
Психотехника одинаково бессильна как в определении одаренности, так и в предусмотрении степени упражняемости. Если первую нет возможности измерить, то вторая, относительно говоря, не имеет предела, особенно в молодом возрасте.
Нет сомнения, что способность к упражняемости, подобно способности к анатомическому росту (вернее, в зависимости от последнего) имеет свою закономерность и колеблется в различные периоды возраста. Но в то время, как морфологическое развитие зависит преимущественно от питания (в широком, физиологическом смысле слова), психическая упражняемость, кроме зависимости от анатомического роста, подвержена еще неизмеримо большим и разнообразным воздействиям среды физической и социальной. Это обстоятельство делает степень психической упражняемости отдельного индивида чрезвычайно эластичной величиной, и ее определение, при нынешнем состоянии науки, является практически неразрешимой задачей, подобно уравнению, где само число неизвестных является неизвестной величиной.
Психотехника же, как прикладная наука, как раз призвана определять индивидуальную степень психической упражняемости.
Но зато психотехника, поскольку она соприкасается с проблемой одаренности, своими более тонкими приемами анализа и оценки деятельности органов чувств и связанными с ней высшими психическими способностями, может прийти на помощь медицине для определения состояний, граничащих с болезненностью.
Вот в какую сторону должны быть направлены усилия прикладной физиологической психологии в стране социалистических устремлений. Без этого психотехнике грозит опасность выродиться в «подлую систему Тэйлора» (по энергичному выражению тов. А. Карелина), стремящуюся превратить человека в придаток к производству, в запасную часть машины, которую по изнашивании выбрасывают.
Недаром Тэйлор, описывая тип физически одаренного человека, приспособленного к тяжелой работе, прибавляет, что психически он должен быть ограничен и туп. Но такой уродливый психофизический комплекс, идеально приспособленный для капиталистической эксплоатации, неизбежно сопровождается и своими практическими недостатками с общественной точки зрения.
Вот пример, имевший место в Москве. Возчик наехал на улице на ребенка, хотя прохожие заявили, что он его заранее заметил и имел возможность вовремя придержать лошадь. Заподозрить преднамеренность со стороны возчика в данном его поведении не имеет смысла; нужно предположить запоздание двигательного рефлекса, в зависимости от недостаточного психического развития. Если даже для такой профессии, как извоз, нужна достаточная интеллектуальная одаренность и развитость, то ясно, что задача психотехники сведется не к определению степени прирожденной одаренности, а к более точному установлению психо-физиологической нормальности. Как человеку, страдающему грыжей, врач не посоветует избрать профессию грузчика, так точно психофизиолог-практик не может допустить к профессии, требующей известной самостоятельности, лиц, умственные качества которых граничат с прирожденной тупостью или известной степенью дефективности.
Короче говоря, не имея возможности измерить ни прирожденную одаренность, ни пределы упражняемости в молодом возрасте, когда обычно избирают профессию, психофизиолог-практик должен лишь ограничиться установлением нормальности общего психофизиологического развития, не предрешая недоступную его оценке практическую пригодность для данной профессии. Иначе он рискует забраковать возможных будущих Демосфенов, которые настойчивостью и последовательностью в упражнениях быть может добьются таких же блестящих результатов, как знаменитый оратор древности, бывшей до избрания этой профессии шепелявым и со слабым голоском.
Только гармонично развитой, а не уродливо и односторонне одаренный человек может стать и хорошим специалистом, и хорошим членом гармонично организованного общества.
Подпись: «Ал. Атабекян».