Труды Комиссии по научному наследию П.А. Кропоткина. М., 1992. Вып. 2. С. 175–184.
Публикация, предисловие и примечания А.В.Бирюкова и П.М.Поляна
Публикуемые письма принадлежат перу двух выдающихся русских географов — Вениамина Петровича Семенова-Тян-Шанского (1870–1942) и Петра Алексеевича Кропоткина (1842–1921). Письма В.П.Семенова-Тян-Шанского хранятся в фонде П.А.Кропоткина в ЦГАОР (ф.1129, оп.2, ед.хр.2245), ответное письмо П.А.Кропоткина В.П.Семенов-Тян-Шанский приводит полностью в своих неопубликованных воспоминаниях, хранящихся в его семье (благодарим В.В.Семенову-Тян-Шанскую, любезно предоставившую текст для публикации). В своих воспоминаниях В.П.Семенов-Тян-Шанский не раз упоминает это письмо из Дмитрова, являющее, как он писал, "не только привет, но и целое напутствие музею, окрылившее его дальнейшую деятельность и давшее некоторые идейные установки". П.А.Кропоткин сохранил у себя и черновик этого письма — сейчас он находится в фонде Кропоткина в Отделе рукописей Государственной библиотеки им. В.И.Ленина (ф.410, карт.3, ед.хр.40).
Когда в 1867 г. Кропоткин, оставив военную службу, приехал из Сибири в Петербург, то первым географом, с кем он познакомился, был Петр Петрович Семенов (с 1906 г. — Семенов-Тян-Шанский), отец Вениамина Петровича. Сняв военный мундир, Кропоткин, "чтобы не окончательно огорчать своего отца, ...перешел на гражданскую службу. Но служба эта была совершенно номинальная. Я «состоял» при Министерстве внутренних дел по Статистическому комитету. Директором комитета был П.П.Семенов" (Кропоткин П.А. Записки революционера. М., 1966, с.214). Одновременно началось активное сотрудничество П.А.Кропоткина в Русском географическом обществе, где с ноября 1868 по январь 1872 г. он выполнял обязанности секретаря Отделения физической географии (председателем был П.П.Семенов).
Постоянное общение в Географическом обществе привело, очевидно, к дружескому сближению. Однако в биографиях П.П.Семенова-Тян-Шанского и П.А.Кропоткина, в очерках их жизни и творчества об их дружбе и даже о личных контактах упоминаний нет. Тем интереснее письмо В.П.Семенова-Тян-Шанского и его воспоминания, из которых явствует, что Кропоткин был в доме Семеновых своим человеком. Об этом же свидетельствует и письмо П.П.Семенова к П.А.Кропоткину, датируемое 1895 г. (по экспедиции Вениамина на Алтай): "До глубины души тронула меня Ваша записка, которая живо напомнила мне то время, когда мы работали с Вами вместе на пользу географической науки.
[…] Очень порадовало меня Ваше теплое сообщение о Вашем семействе, о существовании которого я едва знал. Старших моих детей Вы знали, когда они были еще в детстве: все они теперь выросли и разобрали по частям всё, чем я занимался в моей жизни: старший, Дмитрий (от 1-го брака), стоит уже во главе статистики Министерства Земледелия, второй, Андрей — старший зоолог в Музее Академии наук, третий, Вениамин — геолог — в настоящую минуту в геологической экспедиции в Алтае, четвертый, Валерий, юрист — вступил на службу во 2-й (крестьянский) Департамент Сената, пятый, Измаил — еще студент — занимается физической географией и метеорологией и, устроив метеорологическую станцию 2-го разряда на Ранове, уже имеет диплом корреспондента Петербургской Обсерватории. Дочь Ольга — хорошая ландшафтная художница и собирательница народных песен, пользуется большой любовью прираневского населения.
[...] Неизменно и всегда вас любящий ПС". (ЦГАОР, ф.1129, оп.2, ед.хр.2246).
Центральный географический музей, о котором идёт речь в письме В.П.Семенова-Тян-Шакокого, был организован в 1919 г. и помещался вначале в Михайловском (близ Стрельни), во дворце вел.кн. Николая Михайловича, до революции бывшего Президентом Русского Географического общества. Соседство с колонией, о котором пишет в своем письме В.П.Семенов-Тян-Шанский, закончилось тем, что в 1922 г. музей был выселен из Михайловского и до 1929 г. размещался в Ленинграде (канал Грибоедова, д.166). Затем он переехал еще раз — в бывший особняк графа Бобринского на Красной (бывш. Галерной) ул., где находился вплоть до своего закрытия в начале 1941 г. Это был первый и крупнейший в мире музей географии, в 14 залах и комнатах которого размещалось более 16 тыс. экспонатов. Среди них было более 140 больших кар тин и этюдов, написанных В.П.Семеновым-Тян-Шанским, и около 160 собственноручно вычерченных им карт. В музее экспонировались ландшафтные группы ("Птичий базар" в отделе морей и др.), коллекции минералов и горных пород, ландшафтные фотографии, богатые этнографические коллекции. Для пополнения экспозиции Музеем было организовано несколько самостоятельных научных экспедиций. (Подробнее о судьбе Центрального географического музея см. в кн.: Полян П.М. Вениамин Петрович Семенов-Тян-Шанский. М., 1989. С.66–79).
Посещение музея производило сильное познавательное и эстетическое впечатление даже на далёких от географии людей.
Петроград
3 сент. 1920 г.
Глубокоуважаемый Петр Алексеевич!
Лет 45 тому назад Вы и Леруа-Болье, посещая моего покойного отца, нянчились со мной как с неким географическим вундеркиндом, каковым я считался в семье, и у Леруа-Болье я даже выдержал на французском языке географический экзамен по перевернутой вверх ногами немой карте Африки. Обо всём этом я больше слышал от старших, так как тогда мне было 5 лег от роду, и у меня остались лишь самые смутные воспоминания [1]. С тех пор мне, к сожалению, ни разу не удалось повидаться с Вами, несмотря на мои неоднократные поездки за границу. Зная отлично Ваши труды, я всегда много слышал о Вас от покойных отца, от тестя, В.И.Ламанского [2], и А.И.Воейкова [3], а также от Николаевских [4] и В.В.Ламанского [5]. Очень сожалею, что крайний недосуг и затруднённость сообщений до сих пор мешают мне повидаться с Вами. А тем для интереснейших бесед с Вами у меня тьма. В прошлом году мне писал нынче покойный мой племянник Рафаил Дмитр[иевич], из Москвы, что видится с Вами [6], и что Вы не прочь повидать меня. Обещал мне устроить свидание с Вами и Ю.М.Шокальский [7] в Вашу бытность в Петрограде по приезде в Россию, да оно не удалось почему-то. И живете Вы в таком интересном для географа месте, как Дмитров и его окрестности, где тем для моего географического художества тьма. Очень сожалею, что всё это пока так трудно доступно.
Это письмо передаст Вам старинный Ваш знакомый И.Я.Гинцбург [8], которого руководимый мною Центральный Географический Музей нарочно командирует к Вам, как своего старшего cкульптора, для снятия с Вас бюста, ибо в программу Музея входит его украшение бюcтами знаменитых географов. Вместе с тем прилагаю положение и объяснительные записки о Музее, которые будут Вам небезынтересны. Это дело затеялось, по почину А.А.Борзова [9], на общемузейной конференции 1919 г., и меня поставили во главе организации Петроградского Центрального Географического Музея, а его — во главе Московского. Покойный В.И.Ламанский в конце 1890-х годов проектировал нечто подобное для Русского Музея в Петрограде, но узкие этнографы, не поняв его широких идей, сбились на обычный этнографический шаблон, и из дела ничего не вышло, несмотря на горячую защиту моего отца. Теперь же оно наладилось, по-видимому, прочно, и толк должен наконец получиться.
Вместе с тем, в качестве штатного профессора страноведения Педагогического Института при Петроградском Университете и председателя его Географического Отделения (этот институт — бывший Историко-Филологический), я наполовину закончил двухтомный университетский курс основ общего страноведения, с особым развитием страноведения России. Мой труд построен на совершенно новых, принадлежащих мне, началах теоретического обоснования географической науки [10]. К сожалению, он ещё не скоро увидит свет в печатном виде. Причиной тому — типографские затруднения. Нужна отличная бумага тысячи на 1½ страниц текста и многочисленные карты и иллюстрации, в значительной мере в красках, нужны хорошие наборщики и литографы, и всего этого нет. Я, собственно, начал, но далеко не закончил, совершенно новые картографические построения специально для этого курса. Наконец, нужно просмотреть новейшую иностранную литературу, от которой мы отгорожены китайской стеной. Очень смущает меня и новая наша транскрипция, которую я считаю крайне плохо продуманной, плодящей массу недоразумений и совершенно не подходящей для географических трудов.
Покойный А.А.Шахматов [11], с которым меня связывали самые сердечные отношения, нужно сознаться, дал маху с этой транскрипцией. Он мне в том открыто признался в одном письме, да и неоднократно в разговорах сознавался, что ему даже неприятно об этом вспоминать, пересматривать же дело признавал пока преждевременным. Между тем у меня альтернатива — или печатать со старой транскрипцией, выкинув, ради экономии, только твердый знак в конце слова, или изобрести самому более совершенную транскрипцию, что мне одному, как неспециалисту, конечно, не под силу. Всё это, вместе взятое, заставляет откладывать в долгий ящик появление моего труда, хотя текст первого тома у меня совершенно закончен для печати, и начат 2-й том. Как было бы для меня поучительно познакомить Вас с моей работой и побеседовать насчёт её!
Считаю долгом известить Вас, частным пока образом, что правление Центрального Географического музея предложило Вас и Д.Н.Анучина [12], согласно п.3 § 11 положения о Музее, к избранию в почётные члены — первые, т.к. до сих пор они ещё не избирались. Это состоится через 2 недели, в ближайшем заседании Совета Музея [13].
К сожалению, у Музея две крупных помехи: 1) запаздывание и урезывание кредитов Москвой, что вредно отказывается на успешности дела, хотя мы испрашиваем их в лишь cамом необходимом и очень скромном, по сравнению с другими, гораздо менее значительными по объёму учреждениями; 2) невозможность выдворить из Михайловского засевшую там раньше нас в дворцовом флигеле детскую колонию, которая в свое время отобрала себе ¾ обстановки дворца, изломала её, а ныне ломает и пакостит самым наглым образом наш географический парк и устраивает погромы, несмотря на все наши протесты. Комиссариат просвещения тем не менее с ней очень церемонится, т.к. она находится под покровительством Лилиной, жены Зиновьева, и её чрезвычайно энергичной, чтобы не сказать более, помощницы Вукотич. Нравы точь-в-точь как при старом, казалось бы, уже давно умершем режиме (жив, курилка!). Подробности об этом может Вам рассказать И.Я.Гинцбург, у которого на глазах колониальные "малолетние преступники" ломали дважды дворцовую скульптуру. Как было бы хорошо, если бы кто-нибудь сумел защитить наши интересы в обоих отношениях в Москве!
Всего Вам хорошего.
Искренне уважающий Вас и преданный
В.Семенов-Тян-Шанский
г.Дмитров, Моск. губ.
8 сентября 1920
Многоуважаемый Веньямин Петрович
Благодарю Вас очень за ваше милое письмо, за Положение и Записки об открываемом вами и вашими сотрудниками Географическом Музее, и за то ещё, что вы направили к нам нашего милого Илью Яковлевича. Так отрадно было увидеть его бодрым и свежим.
Мысль Музея — смелая и, наверное, она будет богата ценными результатами в Землеведении. Музей, конечно, расширит знание и понимание различных видов земной поверхности, их распределение, их происхождение, а, следовательно, и жизнь Земли, и историю ее населения, его передвижений и т.д. Он будет приучать нас смотреть на Земной шар как на живое целое. А это, как превосходно понимал Ваш отец — отец современной географии в России и любимый нами вдохновитель наших работ, — и как понимаем теперь мы, его ученики и последователи, — будет содействовать любви обитателей Земли к своей общей родине и — к уяснению высших философских задач в жизни человечества. Тем более, что Музей, очевидно, будет вместе с тем и Географическим институтом, т.е. центром новых исследований, как об этом мечтал Элизе Реклю [14].
Если я могу, в чём бы то ни было, быть полезным Музею — требуйте от меня работы, как от товарища. Всегда рад буду выполнить — увы, прибавляя "постольку, поскольку смогут устаревшие за эти годы силы".
То, что вы пишите об Рафаиле Дмитриевиче, глубоко огорчило нас обоих [15]. Моя жена и я очень полюбили его и удивлялись, отчего об нём ничего не слышно. Он был так полон жизни!
Задания ваши очень обширны. Но несомненно, мало-помалу определяется несколько направлений, в которых преимущественно будет идти работа. А в одном направлении — пробудить желание исследования, дух бродяжничества с научной целью, любовь к Ansichten der Natur* и смелость необходимых обобщений, вместе с их научно-индуктивной обоснованностью — в этом направлении Музей несомненно будет двигателем. —
С вашей работой в "России" [16] я, к стыду своему — или, вернее, вследствие разобщенности с Россией — познакомился, только прочтя первый её том, а один из последующих томов увидел только недавно, и почувствовал я сразу большую к ней симпатию. Прекрасная работа. Продолжаете ли вы её? Закончили ли вы её? Удалось ли вам выполнить совет Фарэдея: "travailler, terminer, publier"?** И если трудно издать теперь вашу новую работу (2-х томный курс Страноведения), то нельзя ли издать её (с помощью заграничных литографий) в менее роскошном виде? Студенты — везде бедны и должны оставаться бедны; так что книги им нужны дешёвые. А в картах, нельзя ли найти способы гравировать их горы и реки интернационально, а надписи отдельно?
Ваши сомнения насчет новой транскрипции я вполне разделяю: звук i следовало передавать не восьмиричным, а 10-ричным, ъ следовало удержать для придыхания, "все и всё", её и ея следовало различать и т.д. (в', к' тоже нужны).
Надеюсь, что скоро встретимся как-нибудь в Москве? Мне очень приятно было бы познакомиться лично с вами и вашим братом [17]. Надеюсь, что это удастся ещё до начала зимы, когда переезд Москва—Дмитров становится очень неприятен.
Примите уверение в искреннем уважении,
П.Кропоткин
*Наблюдения природы (нем.).
**"Разработать, завершить, издать" (франц.).
1. В своих воспоминаниях В.П.Семенов-Тян-Шанский пишет (со слов взрослых), что в детстве над его кроваткой висела большая немая красочная карта Африки, по которой когда-то учился старший брат Дмитрий. Стоя в кроватке и разглядывая карту, он расспрашивал о ней отца и братьев и в конце концов основательно запомнил всё, что на ней было изображено. Когда в 1874 г. к Петру Петровичу приехал известный французский историк, экономист и географ Анатоль Леруа-Болье, автор книги "Империя царя", тот в шутку учинил мальчику форменный экзамен по географии Африки и был поражён абсолютной правильностью всех ответов ("экзамен", кстати, шел по-французски).
2. Ламанский Владимир Иванович (1833–1914) — выдающийся этнограф и филолог, академик, декан историко-филологического отделения Санкт-Петербургского университета, председатель Отделения этнографии и почётный член Русского Географического общества.
3. Воейков Александр Иванович (1842–1916) — русский географ, один из основоположников климатологии. Организатор метеорологической комиссии Русского географического общества, в деятельности которой в 1870–1873 гг. принимал активное участие П.А.Кропоткин.
4. Николаевские — знакомые Семеновых-Тян-Шанских.
5. Ламанский Владимир Владимирович (1874–1947) — геолог и географ, профессор земледелия, близкий друг и свойственник В.П.Семенова-Тян-Шанского.
6. Рафаил Дмитриевич Семенов-Тян-Шанский (1877–1918), старший сын брата Дмитрия Петровича; 13 декабря 1917 г. был ранен бандитами в родовом имении Гремячка Рязанской губ. (его брат, Леонид, поэт и друг А.А.Блока, был убит выстрелом в затылок). Сохранилось его письмо к Вениамину Петровичу от 11 (24) апреля 1918 г. из Москвы, где он пишет: "Тоскую, что оторван от Географического общества. Но здесь я познакомился с П.А.Кропоткиным, и как-то мы сразу почувствовали друг к другу родственную духовную связь. Он очень был тронут, получив на днях извещение о своем избрании в почетные члены Географического общества. ... Его адрес: Москва, Новинский бульвар, д.111" (Архив ВГО, ф.48, оп.2, ед.хр.54).
7. Шокальский Юрий Матвеевич (1856–1940) — географ, океанограф и картограф, профессор и почётный академик, президент Географического общества в 1917–1931 гг.
8. Гинцбург Илья Яковлевич (1859–1934) — скульптор, ученик М.М.Антокольского. Познакомился с П.А.Кропоткиным летом 1904 г. в Англии. О встречах с ним см. в кн.: Гинцбург И.Я. Из прошлого (воспоминания). Л.: ГИЭ, 1924, с.165–181.
9. Борзов Александр Александрович (1874–1939) — специалист в области физической географии и геоморфологии, профессор Московского университета (с 1918 г.), один из организаторов Географического факультета МГУ, инициатор создания Центрального географического музея в Петрограде–Ленинграде.
10. Имеется в виду рукопись В.П.Семенова-Тян-Шанского "Основы страноведения, или топология", первая часть которого была закончена в конце 1919 г. (см. "Наука и ее работники", 1920, № 1, с.31–32). Первая часть этого курса увидела свет в 1928 г. в виде книги "Район и страна" (М., Л.: ГИЗ).
11. Шахматов Алексей Александрович (1864–1920) — лингвист и филолог, автор трудов по истории русского языка, академик, председатель академического Отделения русского языка и словесности. После смерти Ф.Ф.Фортунатова возглавил Орфографическую комиссию Академии наук, подготовлявшую реформу русского правописания (узаконена декретом А.В.Луначарского от 23 декабря 1917 г.).
12. Анучин Дмитрий Николаевич (1843-1923) — географ, антрополог и этнограф, один из создателей отечественной географической школы. В 1892 г. организовал первую в России географическую выставку, послужившую основанием для географического музея Московского университета.
13. Соответствующее извещение о единогласном избрании П.А.Кропоткина 7 сентября почётным членом Центрального Географического музея было отправлено В.П.Семеновым-Тян-Шанским (как директором музея) 7 сентября 1920 г. (ЦГАОР, ф.1129, оп.1, ед.хр.25).
14. Реклю Жан Жак Элизе (1830–1905) — французский географ, социолог, анархист. Один из близких друзей П.А.Кропоткина.
15. Р.Д.Семенов-Тян-Шанский после полученного ранения заболел и скончался летом 1918 г.
16. Имеется в виду знаменитая многотомная серия "Россия. Полное географическое описание нашего отечества. Настольная и дорожная книга для русских людей", выходившая в издательстве А.Ф.Девриена в 1899–1914 гг. (вышло 11 томов из 22 намеченных).
17. Скорее всего имеется в виду Андрей Петрович Семенов-Тян-Шанский (1865–1942) — известный энтомолог и зоогеограф (известен также как поэт-любитель и переводчик Горация).